Исполнено!. Ника Вячеславовна Лисовская

замерла, потом глаза её расширились от ужаса и девушка забыв обо всем, ринулась в ванную.

      Через стекло в барабане было видно линяло-розовую ткань куртки, светло-синие джинсы, зелёный свитер, которому, скорей всего этот температурный режим будет стоить пары размеров.

      – Это ты?! – в отчаяньи взвыла Эмма, оборачиваясь на следовавшего за ней гостя. – Ты включил?!

      – Нет. А что такое?

      Девушка вновь уставилась в "иллюминатор" барабана. Так внимательно, словно от того, что она там увидит, зависела жизнь.

      Машинка взвыла ещё громче, достигая стирального пика и вдруг запищала и замигала кнопками приглашая открыть дверцу и наслаждаться результатом.

      Эмма дрожащими руками открыла барабан и вынула куртку. Торопливо залезла в карман и вытащила мокрый кошелёк. Открыла его тут же, в ванной, бережно раскладывая содержимое на стиральной машинке.

      – Богатство твоё? – усмехнулся парень.

      Эмма, у которой из глаз капали слезы, ничего не ответила, разглаживая постиранные купюры.

      – Да брось! У тебя полная квартира сокровищ, а ты ревешь над этой мелочью!

      Девушка обернулась к нему, сверкая глазами:

      – Ах, вот кто ты! – выкрикнула она. – Ты из этих стервятников, которые хотят купить то, что собирал дед?! Я не торгую памятью, понятно?! И лучше буду голодать, чем продам хоть что-то таким, как ты!

      Парень удивленно наблюдал за этой вспышкой праведного гнева, а потом тихо процедил:

      – Я здесь не за этим!

      Слова были сказаны так, что девушке стало неловко, словно она не только зря обругала хорошего человека, но и глубоко этим ранила.

      – Я не понимаю ничего! – жалобно проскулила Эмма. – Кто ты такой?! Как сюда попал и что вообще происходит?!

      Незнакомец скрестил руки на груди, задумчиво скользнул сверху вниз по замершей посреди ванной комнаты жалкой фигурке и холодно ответил:

      – Я понимаю твое нетерпение. Разговор состоится, и я отвечу на все вопросы, но сейчас будет лучше, если ты поешь и выпьешь чашку крепкого сладкого кофе.

      – Возможно, ты и прав, но, – она стерла слезы рукавом намеренно опуская глаза на старые плитки пола и завязала потуже пояс халата. – Я хочу сказать тебе… Вам… спасибо за… За все спасибо. Мне ничего не нужно. И… уже поздно. Тебе… Вам… наверное пора?

      Девушка справилась с собой и подняла глаза на парня. Его бровь полезла вверх, а потом он покачала головой и сказал:

      – Нет.

      – Нет?

      – Я никуда не тороплюсь.

      – Ну, – Эмма озадаченно вцепилась в хвостики махрового пояса. – Я должна заниматься. Завтра в университет. Важный день.

      – Да что ты?! – с наигранным сочувствием качнул головой парень и решительно заявил: – Нет!

      Эмма почувствовала пробирающую тело дрожь – от страха, что она ничего не может сделать. Ничего не решает. Ни в жизни, ни в этой глупой ситуации. На глаза снова навернулись слезы и как бы девушка не пыталась сдерживаться, закапали по щекам.

      – Я