Всегда говори нет. Алёна Владимировна Хабарова

как эту обязанность с меня до сих пор никто не снял, я помогаю. Со мной тоже возились, когда я только пришла, все когда-то начинали. Надо быть добрее к ближним. Хотя иногда, если честно, где-то очень глубоко в душе, я хочу послать Лолу лесом и усадить разбираться саму. Но вслух я, конечно же, никогда не скажу ничего подобного.

      Я даже не заметила, как наступил вечер. Весь день пролетел как круговерть! Впрочем, неужели хоть один мой день отличался от сегодняшнего?

      По пути домой в переходе привязалась цыганка.

      – Девушка, милая! Дай сколько можешь, детушек кормить нечем.

      Я мельком глянула на попрошайку. Неопрятная, в длинной балахонистой юбке, она протягивала мне раскрытую ладонь, а я отчетливо видела грязь под ногтями. Я бы хотела проскочить мимо, но противная старуха перегородила путь. Все вокруг спешили по своим делам. Как назло, в переходе, где я вечно натыкалась на коллег, сегодня не было ни одного знакомого – я сегодня сильно задержалась на работе.

      – Девушка! Дай сто рублей, не откажи. Детки невинные от холода околевают. – Она заглядывала мне в глаза с такой мольбой.

      Как всегда в такой ситуации, я совершенно потерялась и не знала, что делать. Цыганка подошла совсем близко, я чувствовала ее дыхание. А я в такие моменты сразу теряюсь и цепенею. Скрепя сердце, зная, что снова буду ругать себя за мягкость, вытащила из кармана наугад купюру: пятьдесят. С облегчением протянула женщине:

      – Это все, что есть. – И пока цыганка радостно рассматривала голубую бумажку, поспешила затеряться в толпе. Еще пару раз нервно оглянулась. Цыганки уже не было видно, и я почувствовала невероятное облегчение.

      Поднималась по лестнице с мыслью: «Только бы не встретить еще и его! Опять начнет денег на выпивку выпрашивать». Уже отпирая дверь, услышала возню и невнятное бормотание этажом выше. Мигом заскочила в квартиру и как можно тише закрыла дверь. После этого облегченно вздохнула: на этот раз повезло. Звонок начал надрывно пиликать, я затаилась. И только когда стук и звон прекратились, выдохнула, аккуратно сняла обувь и прислонилась к дверному глазку. Так и есть – дядя Леша поднимался на свой этаж. Местный алкаш, а когда-то хороший приятель бабушки, умелый слесарь и гордость подъезда. Мы с ним хорошо ладили, а в детстве он частенько заходил к бабушке с дедушкой на чай. С возрастом запил, да и не от хорошей жизни: дети разъехались кто куда, оставив его доживать свой век в приватизированной квартирке. Дачу пришлось продать, чтобы оплатить обучение одному из внуков за границей. Я не хотела поощрять его пьянство, но и ругаться с ним тоже не хотелось. Невыносимо было отказывать, глядя на его жалостливое выражение лица. Каждый раз, подавая ему денег, я надеялась, что он купит на них еду, а не бутылку. А просить он мог часто. Иногда даже не один раз на дню. И поэтому избегание встреч с ним превратилось в ежевечерний и ежеутренний квест, провалить который я не могла. Скромная зарплата рядового специалиста без солидного стажа не позволяла сорить