Се, стою у двери и стучу. Лариса Розена

Мальчик рассказал уже в автобусе, что папа умер, мама привела дядю Колю. Они пили и часто выгоняли его из дома.

      – Он бил тебя? – надрывалась посеревшая тетя Поля.

      – Нет, я сразу убегал, когда он кричал:

      – Брысь отсюда вон!

      Мальчик внезапно запнулся, увидев горькие, горючие слезы тети Поли. Пристально всмотрелся, и вдруг, неожиданно заплакав навзрыд, обнял несчастную горемыку. Как эти два одиноких сердца почувствовали, что нужны друг другу? Кто расскажет, как зарождается любовь?! И что она – извечная жалось одного обездоленного к другому или ангельское лучезарное просветление сердец среди тьмы и передряг суровой жизни? Что же это за чувство – любовь? И почему одни наделяются ею в избытке, а другие обделены, словно жалкие, незрячие кроты, вечно копошащиеся во тьме ледяной, режущей душу бессердечности? Кто и когда мог бы ответить на этот, казалось бы, такой простенький, вопрос? Может, и сердце-то бьется не во всякой груди. Возможно, и слезы льются не из каждых глаз при виде несчастья другого?

      – Кто же сотворил с тобой такое? – затихая, вопрошала она.

      – Он же с мамкой… – еле слышно выдохнул ласковый мальчик.

      Вздрогнувший водитель нажал на какие-то педали и автобус рывком покатил вперед, словно удивлялся и сочувствовал увиденному и услышанному. Казалось, и солнце поблекло и стало неестественно белым и растерянным, и камешки при дороге, рассыпаясь мелкими брызгами во все стороны, как бы угрожали какому-то невидимому врагу, и ветер урчал и насвистывал грустную песню, пробираясь в полузакрытые окна, и раздувая, будто флаги, мотающиеся на окнах шторки.

      Так они и застыли: тетя Поля с обнявшим ее ребенком.

      Проехав около 15-ти минут, увидели шатающуюся пару. Раздался гортанный писк, словно из горлышка молодого, подраненного цыпленочка:

      – Мамка, это же мама с дядей Колей!…

      – Тс-с-с-!… Тише, – приложила палец к губам тетя Поля, – тише, родной…

      Ребенка спрятали, автобус, заворчав, остановился. Водитель поддался в открытое окно, предложил:

      – Садитесь, подвезу.

      – Нет, не надо, – запротестовали испуганные чужаки, – мы сами. Нам здесь недалеко.

      – Ну, как желаете. Ваше дело. Эй, пассажиры! Остановка, разминка, передохнем немного…

      Выбрались несколько мужиков, подбежали к парочке, заломили обеим руки, втолкнули в автобус.

      – Что такое, почему, за что? – отбивались те.

      – Поедете в милицию.

      – Остановите, безобразие, разбой среди бела дня. Вам это даром не пройдет, я буду жалобу писать, – рыкал здоровенный верзила.

      – Пиши, голубчик!

      Мальчик не выдержал, закричал:

      – Ма-ма-ма!

      Женщина вздрогнула, дернулась, навалившись на дверь, та не поддавалась. Нервная дрожь, словно ее резали, пробежала по всем членам. Глаза дико вращались, пальцы трепетали, точно нащупывали кого-то, лицо перекосилось, как у умирающей от невысказанной муки.

      – Ма-ма-ма! –