Золотой дурман. Книга первая. Юрий Копытин

произошло?! – с неподдельным интересом произнёс тот.

      – Он сказал, что я специально заморочил голову Лизе, чтобы завладеть вашими драгоценностями – вот тут уж я не сдержался.

      – Хм-м, – дёрнул головой Воронцов. – Рад бы вам поверить, да не могу… Улика – она перечёркивает все ваши доводы.

      – Вот именно – перечёркивает! – выкрикнула Алевтина Николаевна. – Да ещё избиение государственного служащего. Судя по Никодиму Фадеевичу, ничего хорошего не ждёт этого молодого человека. И не нужно морочить голову нашей дочери. Идите, сударь, и ждите своей участи, – добавила она.

      – М-да… – как бы соглашаясь с супругой, причмокнул Григорий Павлович.

      – Лиза, а что же ты молчишь?! – остановил Мирон вопрошающий взгляд на притихшей молодой барышне. – Неужели и ты думаешь, что я украл драгоценности?!

      – Украли вы их или не украли – не в этом дело, а суть в том, что это плохо кончится для вас, – с холодными нотками в голосе ответила та…

      Угрозы свои дознаватель не оставил без действия, обивая пороги губернского суда, который в итоге вынес вердикт: виновен в краже драгоценностей и поджоге усадьбы помещика Воронцова, а также в избиении государственного человека – капитана-исправника Никодима Фадеевича Данилова. Посему подлежит пожизненной ссылке в Сибирь и возмещению всех убытков, причинённых господину Воронцову…

      – Ваше высокопревосходительство! – обратился дежурный офицер к сидевшему за широким дубовым столом генерал-губернатору Николаю Васильевичу Репнину. – Господин Василий Афанасьевич Кирьянов просит у вас аудиенции.

      «Кирьянов, Кирьянов… Вроде знакомая фамилия… Но где же я сталкивался с ним? – подперев подбородок рукой, задумался губернатор, не обращая внимания на ожидавшего ответ дежурного офицера. – Турецкая компания?.. Семилетняя война?.. Ах-да, точно война с пруссаками!.. Гросс-Егерсдорфское сражение… – Он вспомнил этого бравого подпоручика, когда их бригада под командованием генерал-майора Вильбоа, прижатая противником к лесу, стойко держалась под огнём прусских батарей. – Кирьянов… М-м-м-м… Василий, кажется, – если только это тот самый».

      – Пусть заходит! – вскочил из-за стола Репнин.

      – Ваше высокопревосходительство, соизволите оказать честь выслушать меня, – по-военному обратился Василий Афанасьевич.

      «Да, тот самый Кирьянов», – сразу узнал сослуживца губернатор.

      – Как же, как же!.. – раскинув руки, поспешил хозяин кабинета навстречу гостю. – Помню, помню вас, дорогой Василий Афанасьевич! – обняв Кирьянова за плечи, повёл он его вглубь кабинета. – Июль 1757 года, огонь прусских батарей. Сколько тогда полегло наших солдат на окраине леса, куда нам пришлось отступить, и какие ощутимые потери нанесли мы корпусу Левальда!

      – Да-а-а… Благодаря нашему командующему и стойкости солдат, – вдохновлённо добавил Кирьянов.

      – Давай садись и рассказывай,