Мемуары мертвого незнакомца. Ольга Володарская

же на жизнь зарабатываешь?

      – Грузчик я.

      Так вот откуда литые мышцы! Раньше-то Зура тяжелее кисти ничего в руках не держал.

      – Много пьешь? – полюбопытствовал Давид. Живот у Зураба был характерный. Такие обычно не у обжор вырастают, а у любителей алкоголя. Особенно пива.

      – Не так чтобы очень… Как все!

      – С каких пор тебя стало это устраивать?

      – Что именно?

      – Быть таким, как все.

      Он не ответил, вместо этого выпил.

      – Надеюсь, ты не хочешь здесь переночевать? – спросил Зура после.

      – Нет. Я остановился в отеле.

      – В пятизвездочном, конечно.

      – Нет, в четырех…

      Давил встал, подошел к дивану, над которым висела картина. Море, горы и парусник, плывущий по лунной дорожке и готовый с ней слиться. Сунув руки в карманы, Дато стал всматриваться в морской пейзаж. В детстве он мог подолгу этим заниматься. А все потому, что постепенно картина оживала. Кораблик начинал скользить по волнам, растворяясь в лунном свете, и скрывался за горизонтом или… взмывал в небо?

      Сейчас волшебства не произошло. Воображения взрослого не хватило для этого. Но Давид отметил про себя, что пейзаж все равно ему нравится. Хорошо написан.

      – Больше не рисуешь? – бросил он через плечо.

      – Нет.

      – Зря. У тебя талант. Мог бы продавать картины на улице. Я видел: на площади Свободы сидят художники со своими работами. Помнишь, я толкал там твои пейзажи? Только тогда площадь носила имя Ленина. Но меня гоняли менты. Теперь же все официально, насколько я понимаю…

      Зура молчал, и Дато обернулся, чтобы посмотреть ему в лицо. Но тот стоял спиной к нему. Давид решил, что снова пьет. Зураб стоял у стола, оперевшись на руки. Голова опущена на грудь. Плечи подрагивают…

      Плачет?

      – Брат! – окликнул его Дато. – Что с тобой?

      Зураб обернулся. Глаза сухие, рот искривлен…

      Он смеялся!

      – Ты ничего не понимаешь, да? – заговорил он. – Как мы тут жили все это время и как сейчас живем? Свалился со своей радужной планеты в скафандре, сшитом из лепестков-лейблов, и думаешь, ах, как тут здорово! А тут не здорово, инопланетянин! Здесь под зеленой травой выжженная войной земля, за красивыми фасадами – руины, за улыбками людей боль…

      – Все же зря ты перестал писать, – спокойно заметил Дато. – Скафандр из лепестков-лейблов – сильно сказано. Опять же твоя любимая тематика – фантастическая. Ты остаешься верен любимому жанру. Только об одном забыл, брат, ты тоже мог улететь с этой планеты на другую. И сделать ее радужной. У тебя было больше шансов, чем у меня.

      – Зачем ты приехал?

      – Соскучился по родному городу…

      – Не в Тбилиси – сюда! – грубо перебил его брат.

      – Ты не дал мне договорить, – поморщился Дато. – Я соскучился по родному городу, улице, дому, двору, квартире. По прошлому своему… – И добавил с запинкой: – Частью которого являешься ты…

      – То есть ты был уверен, что застанешь меня здесь?

      – Нет. Ты мог быть где угодно. Но я знал, что еще год назад ты проживал в этой квартире.

      – Откуда?

      – Я