Поколение одиночек. Владимир Бондаренко

здесь, за дубовым окопом, повитые хмелем, замрем.

      Но как обесточить зарницы? В их удали цепкой и нервной

      Нацелено что-то такое на нас дальнобойным ядром.

      Пускай электрической плотью себя одевает рябина,

      Пусть ночь остается на месте, а почва плывет из-под ног!

      Отечество – ночь и застолье, и всё остальное – чужбина.

      Мы – верные граждане ночи, достойные выключить свет.

      Надо признать, что со временем, наша расколотая, раздробленная культура, опрокинутая в ночь, и на самом деле смогла выключить свет, погрузив страну в перестроечный мрак. Дело другое, что расколотость культуры шла от расколотости самого общества, осознанно не замечаемого нашими идеологами, где трещины сшивались гнилыми нитками. А эти идеологи вместо преобразования и преображения общества предпочли по привычке ударить по молодому поколению, пробуя повторить былой удар по СМОГу. Но время уже было не то, и удар получился скорее карикатурный. А поколение в своей литературной части предпочитало набирать силу и мощь в сторожках и кочегарках.

      Я не ветка, я только предветвие.

      Я не птица, а имя её.

      Я не ворон, но где-то в предветрии

      Обсуждает меня воронье.

      Разве что Иван Жданов кочегаркам и сторожкам предпочитал театр или «Мосфильм», где работал рабочим сцены или монтажером декораций. Хотел быть поближе к искусству.

      Как считает Иван Жданов: «Моему поколению приходилось много сил тратить не в сражениях со словом, краской, звуком, а с тем, чтобы иметь необходимый доступ к этому сражению. Трагедия ли это? Нас, конечно, не рассовывали по воронкам, не морили голодом, мы не гибли на войне. Но и счастливыми нас не назовешь. Достаточно сказать, что мы научились понимать, что не в счастье счастье. Дело в другом. Это ведь тоже дар – возможность реализовать свой дар. А его невостребованность едва ли не равна его отсутствию. Но и это не трагедия. Может быть, она в том, что мы слишком рано поняли рассогласованность обломков культуры и невозможность привести их к согласованию».

      Рано пришедшее чувство краха единой идеологии, единого развития страны и культуры и привело не просто к авангардизму, коим были увлечены очень многие в то время, а к чувству безнадежности и, как следствие, к отчужденности от любой сиюминутной жизни, он стал искать иные житейские и философские категории. Погрузился в русскую философскую лирику иных времен, от Ломоносова до Тютчева.

      В отвесном воздухе стальных новостроек

      Вдруг увидишь контур византийской розы —

      Старинный купол, литой, один из

      Сорока сороков с куста лепного,

      Перенесенного сюда, на север.

      Он до сих пор пестуем речью. (…)

      Широко разбрелись берега Каялы,

      До самых крайних рубежей державы,

      И переполнились водами Волги,

      Сплелись струи Дона с Амуром,

      Не преломились хребтом Урала,

      Как Млечный путь, озаряя небо.

      Это уже природное, глубинное