ЛермONтOFF. Юлия Я-Т

не может быть! Он смотрит в окно, жадно вглядываясь в картину природы за стеклом, а в его глазах можно увидеть, как происходит мыслительный процесс, молниеносно, внутри ведется диалог –это очевидно. Один -кто-то жестокий и яростный это видно по взгляду, он-колючий и жесткий, но сменяется на более мягкий и добрый, волнами. Значит, диалог проходит между двумя людьми. Никогда не видела такой живой взгляд, такой говорящий сам за себя. Как же интересно наблюдать за человек в работе, когда он уверен, что его никто не видит. Я улыбнулась. А молодой человек подошел к столу сел и стал делать записи на листе. Что-то быстро писал. Как я могла не подойти и не заглянуть? Могла ли? Кто-либо мог бы? Зная, что находится в безопасности, но насколько долго это будет продолжаться? А вдруг, если я подойду, если шевельнусь – меня заметят. Шевельнула рукой – нет реакции, сделала шаг – не привлекла внимание, подошла ближе – уверилась, меня не видят. Заглянула через руку, чуть-чуть, самый краешек, только посмотрю и все. «Он – стар и глуп… Но после вспышки я замечал разницу убийственную для них. Ни одна меня не привязала… Был скромен -бранили за лукавство – это привело к скрытности; остро чувствовал –никто не любил – оскорбляли – стал злопамятен; чувствовал себя выше – меня ставили ниже – стал завистлив; готов был любить весь мир – никто не любил меня – научился ненавидеть. Все лучшие чувства умерли в глубине сердца…»

      Это же выдержки… Подготовка к работе над драмой «Два брата». Да, все стало ясно, как божий день! Это – он! Могла ли я не дотронуться до него. Конечно, нет! Это – мечта моей жизни, и он так близко. Я протянула руку и коснулась его волос, они такие жесткие, как, впрочем, я и ожидала. Мне очень хотелось коснуться его руки. Касание, кончиками пальцев его пальцев. И, как удар тока, как статическое электричество. Что-то, наверное, все же он почувствовал, так как резко поднял голову и посмотрел прямо на меня, т е сквозь меня, там, где было что-то, что доставляло ему чувство дискомфорта. Он не понимал, что именно, но что-то ощущал, бесспорно. Я затаила дыхание. Он встал, стоял прямо передо мной, но не мог меня видеть, а я могла заглянуть в его глаза, пронзительные, черные. Кто-то, по-моему Сушкова, сравнивал их с угольками, вот сейчас они были такими – два уголька, смотревшие прямо на меня, но не видящих ничего.

      – Мишель, любовь моя! Я хотела с тобой поговорить.

      – Да, Grand mamie, весь во внимании.

      – Когда ты едешь в Ефремов? Нужно закончить дело.

      – Да, я помню, после 20 января я еду. Закончу дела с наследством, подпишу, все, что нужно и вступлю в права. Все, как мы говорили ранее.

      Его взгляд смягчился, он стал любящим всем сердцем внуком.

      Я аккуратно вышла из комнаты, пошла вниз по ступеням, пытаясь осознать все, что случилось. Мысли разрывали голову. Как это может быть?! Спустилась вниз и столкнулась с семьей, которая поднималась наверх с экскурсоводом… Вот и все. Это все, что было, оно вообще было или только мне приснилось или почудилось.

      У меня есть мой любимый гостевой дом, из окна кухни в нем открывается вид на усадьбу. Вечером барский дом подсвечивается, и он смотрится просто изумительно.