Книга для родителей. Антон Семенович Макаренко

маникюрными пальчиками дирижирует чаем. К чаю прилетают веселым роем имена артистов и балерин, игриво-проказливые новеллы, легкокрылые жизненные эпизодики. Ну, а если к чаю подадут закуску и улыбающийся хозяин два-три тура сделает с графинчиком, тогда после чая снова переходят в кабинет, снова закурят, придавят на диване газетные листы, подомнут боками подушечки и, откидывая головы, захохочут над последним анекдотом.

      Разве это плохо? Кто его знает, но среди этих людей всегда вертится и заглядывает в глаза двенадцатилетний Володя, мальчик худенький и бледный, но энергичный. Когда очередной анекдот почему-либо запаздывает выходом, папа подает Володю, подает в самой миниатюрной порции. В театральной технике это называется «антракт».

      Папа привлекает Володю к своим коленям, щекочет в Володином затылке и говорит:

      – Володька, ты почему не спишь?

      Володя отвечает:

      – А ты почему не спишь?

      Гости в восторге. Володя опускает глаза на папино колено и улыбается смущенно – гостям так больше нравится.

      Папа потрепывает Володю по какому-либо подходящему месту и спрашивает:

      – Ты уже прочитал «Гамлета»»?

      Володя кивает головой.

      – Понравилось?

      Володя и в этот момент не теряется, но смущение сейчас не у места:

      – А, не очень понравилось! Если он влюблен в… эту… в Офелию, так почему они не женятся? Они волынят, а ты читай!

      Новый взрыв хохота у гостей. Из угла дивана какой-нибудь уютный бас прибавляет необходимую порцию перца:

      – Он, подлец, алиментов платить не хочет!

      Теперь и Володя хохочет, смеется и папа, но очередной анекдот уже вышел на сцену:

      – А вы знаете, что сказал один поп, когда ему предложили платить алименты?

      «Антракт окончен». Володя вообще редко подается в таком программном порядке – папа понимает, что Володя приятен только в малых дозах. Володе такая дозировка не нравится. Он вертится в толпе, переходит от гостя к гостю, назойливо прислоняется даже к незнакомым людям и напряженно ловит момент, когда можно спартизанить: и себя показать, и гостей развеселить, и родителей возвеличить.

      За чаем Володя вдруг вплетает в новеллу свой звонкий голос:

      – Это его любовница, правда?

      Мать воздевает руки и восклицает:

      – Вы слышите, что он говорит? Володя, что ты говоришь?!

      Но на лице у мамы вместе с некоторой нарочитой оторопелостью написаны и нечаянные восхищение и гордость: эту мальчишескую развязность она принимает за проявление таланта. В общем списке изящных пустяков талант Володи тоже уместен: японские чашки, ножики для лимона, салфеточки и…сын замечательный.

      В мелком и глупом тщеславии родители не способны присмотреться к физиономии сына и прочитать на ней первые буквы будущих своих семейных неприятностей. У Володи очень сложное выражение глаз. Он старается сделать их невинными, детскими глазами – это по специальному заказу, для родителей, но в этих же глазах поблескивают искорки наглости и