Пять сигарет Машимона. Анна Арифовна Романова

как необходимость делать добро всему миру.

      Часто она закрывала глаза и представляла себя в  белой тоге, а на голове у нее красивый терновый венец с маленькими красными розочками. Она стоит на высокой горе, раскинув руки в стороны. Похожую фигуру Исуса Христа она видела на рекламном плакате Рио де Жанейро, пока ждала свой автобус на заплеванной остановке. Она хотела быть богиней,  младшей сестрой Христа.

      Вспышка, и она – Спасительницей мира. Великая, божественная, святая Карина. К ней будут устремляются потоки калечных, больных, прокажённых. Сиротки тянут руки в молитве. Рыдают у ее стоп падшие женщины. Каждого она согреет своим светом, прижмет к своей груди. Ее образ в виде бронзовой статуи венчает самые богатые монастыри Латинской Америки, и в конце утренней мессы в во всех храмах  звучит хвалебный гимн Деве Карине.

      Мечты Карины летели как выпущенные на волю птицы, благодаря им она не скучала по дороге на работу.

      Врожденные качества – усердие и терпение позволили Карине пройти на бюджетное место медицинского колледжа. Для ее семьи это был подарок с небес. Тогда ей не мешали любовные страсти, раннее замужество и она успешно проходила курс за курсом.

      Пожилой хирург Диего Мендес проникся ее прилежанием в науках, его подкупило в ней полное отсутствие страха и брезгливости перед гнойной раной или зловонной распадающейся опухолью. Девочка обещала стать незаменимой медсестрой. Это наблюдение сподвигло седого Диего набрать номер телефона верзилы Альвареса, тогдашнего однокурсника по Университету. Альварес постарел безвозвратно как и Диего. К его высокой стати прибавились десяток-другой лишних килограмм и диабет. Сейчас Альварес сидел на вершине карьерной лестницы – он заведовал одним из малопрестижных социальных госпиталей, в плотнонаселенном рабочем районе. Медикаменты и медсестры в его заведении задерживались ненадолго, поэтому он сразу согласился взять Карину на работу.

      – Альварес, дорогой, спасибо. Ты будешь ею доволен! – благодарил по телефону седой преподаватель своего друга, посматривая с одобрением на притихшую Карину.

      – Диего, дружище, да пустяки! – спешно отвечал Альварес, натягивая прямо на потное тело замызганный, когда-то белый халат. Его толстая рука никак не хотела пропихиваться дальше, синтетическая ткань прилипла намертво, умудрившись перекрутиться. Он еще успевал чертыхнуться, так как в кабинете стояла убийственная жара, а его вентилятор сдох.

      – Поработает твоя студентка годика три, а там, глядишь, и переберется в клинику поприличнее, ближе к центру. Например к нашему зазнайке Максимилиану, чтоб он лопнул! А видел в каких халатиках его медсестры – они как ангелы, только крылья осталось приделать, – смакуя мечту о таком ангеле у себя на коленях, продолжал тарахтеть Альварес. – Лечат-то они не наших вонючек, бездомных и попрошаек с нескочаемыми вшами, чесоткой и сифилисом. Их клиентов привозят шоферы на огромных тачках, которые нам с тобой и не снились, чтоб им пусто всем было! –