Клад, не доставшийся никому. Михаил Александрович Русов

твоей вине показатели по раскрываемости за этот квартал коту под хвост, – пыхтел Никола. Жирная грудь рвалась из тесноты мундира, и пуговицы с трудом удерживали ее.

      Петрович огрызнулся:

      – Что ж мне надо было мимо пройти?

      Он никогда не находил общий язык с начальством. C молодости был задирист, независим. Таких подчиненных начальники не любили. А последние годы главными достоинствами подчиненного считались покорность и безропотность. Контрактная система позволяла избавляться от неугодных без объяснения причин. И большинство предпочитало отмалчиваться и терпеть.

      Петрович так не умел. Пять лет он категорически отказывался подписывать контракт. Некоторые сначала поддерживали его. Но быстро уступили угрозам и настырности начальства и сдались один за другим. Он остался один.

      Ушел старый начальник, отдел возглавил Никола. Узнав, что Петрович не подписывает контракт, стал придираться, угрожать увольнением. Пришлось уступить – подписать эту чертову бумагу, презирая себя. Двадцать пять лет был сельским участковым. На стороне начальства была сермяжная правда: ему надо было кормить семью.

      Но Никола так и не простил того противостояния, при любом удобном случае упрекал подчиненного в упрямстве и независимости: «С чего ты взял, что ты какой-то особенный».

      И сейчас Никола продолжал бухтеть, мол, ты, Петрович, будешь нести персональную ответственность за расследование убийства, которое «повесил на район».

      – Мне нужно в город поехать проконсультироваться со специалистом, – сказал ему Петрович. Никола промолчал, но засопел громче. Петрович сделал вид, что получил разрешение и вышел.

      Дома он побросал в старый рюкзачок самое необходимое, объяснил ситуацию жене. На совхозной машине доехал до трассы. Дальше, до столицы, – автостопом.

      Он долго стоял на обочине. Несколько дорогих машин пронеслись мимо, словно не замечая милиционера. А ведь по закону каждый водитель «обязан оказать содействие в передвижении» человеку в форме.

      Громоподобно гремя тормозами, около него, остановилась фура. Дальнобойщики любят брать попутчиков: во время долгой, монотонной дороги задушевный разговор с незнакомым человеком помогает разогнать сонливость, главную причину гибели людей этой профессии.

      Петрович с трудом взобрался на высокую подножку.

      Молодой, со щеголеватыми усиками водитель засыпал Петровича вопросами, и, не дожидаясь ответа, стал рассказывать о своей любимой пятилетней дочке, по которой мучительно скучает в многодневных поездках. Рассказывал о том, что видел на дорогах процветающих Германии, Голландии, Бельгии. Признался, что с тяжелым сердцем возвращается домой, где его ждут пустые дороги среди серых деревень и городов, заполненные людьми с озабоченными лицами. Что горько ему видеть, насколько родная страна отстала от европейской цивилизованности. И что люди, живущие тут, не хотят научиться тому, что принесло благополучие другим народам: любви к свободе, чувству ответственности и самоуважения.

      Петрович