Темный круг. Наследие Вассар. Александр Александрович Козырев

уютные сапоги, заботливо сшитые знакомым башмачником, набрали вес и насквозь пропитались мелкой грязью, правый стирал ногу из-за набившейся в него пыли, левый колол мелкими камешками, которые проникли туда, вероятно, вместе с водой.

      От стен почти прямой штольни отражался тусклый свет – они приближались к поверхности. Мысли о спасении Саввара то накатывали так остро, что хотелось, закричав, выхватить кинжал и врезаться в обидчиков, раздавая тумаки, то отступали, и он тащился, понурый, в унылом монотонном ритме, задаваемом тяжелыми шагами северян.

      Меж тем впереди вспыхнул яркий вечерний свет, казалось, что Сиана-Яра решила на закате заглянуть именно в этот туннель и выжечь всех его обитателей.

      Деньша остановился. Продолжать бессмысленную погоню дальше значило отдаться в руки неизвестности и, скорее всего, погибнуть. Он спрятался за большим валуном, навострив слух, пытаясь разобрать, о чем говорят северяне.

      – Краст, давай скорее, мы тут как на ладони! – произнес знакомый голос. Деньша узнал Менза.

      – Терпение, – скрипучий голос краста резал слух. Паук, притаившийся вблизи, шевельнулся, крючковатые лапы зашуршали по каменным сводам.

      Светило скатилось за горы, свет померк, и Деньша решился подобраться ближе к выходу. Сапоги за время неподвижного сидения будто вросли в землю. Он осторожно размял ноги, затем медленно лег на бок и, перекатившись на живот, пополз, погружаясь в холодную скользкую глину.

      Вскоре он увидел Саввара. И Саввар был жив. Связанный, он лежал у костра, широко открытыми глазами уставившись в пустоту пробитой штольни. Внимание северян было приковано к безносому.

      Краст смотрел на дерево, загораживающее вход в штольню. Деньша подполз еще ближе, силясь увидеть, на что обращены взгляды. Он почти выбрался из туннеля, земля стала заметно суше, глина сменилась песком и мелким камнем. Деньша приник к земле, стараясь выгнуться так, чтоб можно было поднять голову. Паучьи лапы бессильно болтались над головой, тьма не могла достать свою добычу.

      На ветке сидела большая птица с почти человеческим лицом, громадные крылья, наверное, в четыре метра размахом, медленно прятались за широкую спину. Голова упиралась в огромную вздымающуюся грудь, глаза перекатывались в глазницах, оглядывая всех собравшихся. «Гаюл», – вспомнил Деньша название птицы. О таких он слышал только в легендах, их рассказывали заглядывающие на ярмарку сказители, и то их больше слушали дети, взрослые не верили, что такие чудеса и впрямь бывают на свете.

      Гаюл резко дернула головой в сторону и сверху вниз посмотрела на краста, подняв одну бровь чуть выше другой. Потом раскрыла короткий широкий клюв и несколько раз щелкнула, издавая похожие на речь звуки. Краст резко повернулся к штольне и, присмотревшись, презрительно сплюнул. Деньша вжался в песок, ища глазами спасительное укрытие, но вместо него почуял, как щелкает пастью разозленная тьма.

      Гаюл снова что-то прощелкала, и краст, к облегчению юноши, отвернулся. Безносый принялся