Супруг для вампира. Арина Рин

и что он просто смешон в своих сомнениях. Ему было стыдно из-за собственной нерешительности, из-за того, что он вообще рассматривал вероятность согласия. Но и не рассматривать он не мог, потому что стоило ему отбросить мысль о возможном принятии, как душу будто горой придавливало, и из-за этого давления он даже не мог ничего толком делать.

      Каким-то чудом он все же уснул под утро, а проснулся на удивление безмятежным, собранным и… обреченным. На протяжении целого дня он хладнокровно выполнял свои домашние обязанности, а ближе к вечеру, накануне повторного визита Неандера Шема, между ним и Гербертом состоялся давно назревавший мучительный разговор.

      Джек в это время находился на поле, сидел в тени дерева, глядя на только что починенный забор их старого загона. На эту работу ушло около трех часов, и он бы сейчас был очень доволен, если бы его не одолевали мысли совсем иного рода. Появления Герберта он не ждал, но и не удивился, когда тот подошел к нему и молча сел рядом. Добрых минут пять они смотрели на забор, не нарушая тишины. Наконец, Герберт задал давно терзавший его вопрос:

      – Что ты надумал?

      – Надо же. Я думал, ты так и не решишься спросить.

      – Не язви, братишка, – Герберт тоже усмехнулся, но не слишком весело. – Это трудный выбор. И сделать его ты должен сам. Я не хотел влиять на твое решение. Потому и молчал все это время.

      – Да знаю я. Но все равно неприятно.

      – Прости.

      – Спрашиваешь, что надумал? Не знаю. Вернее, знаю, но тебе это вряд ли понравится.

      – Решил согласиться? – на удивление сдержанно спросил Герберт.

      – Да, но… Правильнее сказать, я не могу не согласиться.

      – Почему?

      – Во-первых, вряд ли мой отказ кто-то примет. Ты ведь знаешь этот народ. Обычно мы им не интересны, но если им что-то от нас нужно, они всегда получают это. Исключений еще не было.

      – Истинная причина не в этом, – сказал Герберт без малейшего сомнения. – Ты бы не испугался такой ерунды.

      – Да уж. Кого я обманываю. Ты прав. Это просто единственный довод разума, которым я пытаюсь оправдать себя. А на самом деле я не знаю, Герберт. Мне противно от самого себя, но когда я думаю о том, чтобы отказаться, я как будто… как будто приближаюсь к чему-то ужасному! Только не смейся, хорошо? Ты знаешь, я никогда не был чувствительной барышней. И я не сентиментальный. Но это чувство просто невыносимо. Если я не соглашусь, я просто не знаю, что со мной потом будет.

      – Ты думаешь, это тот самый?

      – Кому же еще быть. Я понятия не имею, зачем я ему нужен. Зачем он появился тогда и чего хочет от меня теперь. Может, мне для чего-то нужно разобраться в этом. Потому я и чувствую себя так скверно.

      – И еще один немаловажный факт. У нас совершеннолетие наступает в девятнадцать лет, а в Кмире…

      – В двадцать два! – пораженно выдохнул Джек.

      Герберт мрачно кивнул. Тут было о чем поразмыслить, ведь Джеку исполнилось двадцать два всего неделю назад.

      – Будто этого и ждали…

      – Лучше бы ты отказался, Джек. Я бы помог тебе сбежать.

      – Ты