Своенравная наследница. Анна Тереза Сэдлиер

глаза остановились на мне, как будто изучая, и я невольно поёжилась. Впервые мне пришло в голову, что я не знаю, почему эта странная девочка решила привести меня сюда. Все мои страхи исчезли, когда старуха открыла рот и сказала:

      – Мисс Уинифред, здравствуйте. Это ведь вы?

      Голос ее был таким ласковым и нежным, что я сразу почувствовала расположение к этой пожилой женщине, которая на первый взгляд больше походила на фигуру из камня, чем на живое существо.

      – Да, бабушка, и я кое-кого с собой привела, – ответила девочка.

      По лицу старухи промелькнула тревога.

      – Чужого человека? – нерешительно спросила она.

      – Да, милая бабушка. Это леди из Америки.

      На этот раз старуха зашевелилась, снова устремив взгляд на меня и выпрямившись еще сильнее.

      – Я путешествую по Ирландии. Остановилась неподалеку в гостинице, – вставила я, – и случайно повстречала вашу внучку.

      – Она мне не внучка! – прервала меня старуха, торопливо и почти сердито. – Мисс Уинифред мне не внучка!

      – Извините, пожалуйста, я не знала, – неловко извинилась я, – мне показалось, что она назвала вас бабушкой.

      – Это просто местный обычай, сударыня. Всех пожилых женщин у нас называют бабушками.

      Тревожная складка между бровями моей собеседницы разгладилась, и старуха заговорила вежливо, как все ирландские крестьяне.

      – Мисс Уинифред, золотце, пусть леди сядет, усадите ее в кресло. Может, она желает стакан свежего молока после долгой прогулки?

      Я с благодарностью приняла угощение – во-первых, чтобы стать на дружескую ногу с новыми знакомыми, а во-вторых, мне и правда хотелось пить. Молоко принесла босая краснощекая девочка примерно одних лет с Уинифред, которая, судя по всему, работала здесь в услужении, выполняла большую часть черной работы. Впоследствии я узнала, что Уинифред под настроение и сама доила корову, отгоняла ее домой с пастбища, собирала торф для очага, несмотря на все возражения старушки.

      Многое удивляло меня в этом жилище: и необычайное почтение, с которым старуха обращалась к девочке, и неожиданный уют этого убежища в сердце полуразрушенного замка, и загадочное выражение лица старухи, словно глядящей прямо перед собой в пустоту. Только одну из этих тайн я разгадала во время первого визита.

      Я с аппетитом подкрепила силы молоком с традиционным овсяным хлебом, разговаривая со старухой. Уинифред молча стояла в тени у окна, как будто задумавшись.

      – Америка далеко отсюда, – задумчиво сказала старуха, – за океаном. Говорят, это прекрасная страна, богатая и изобильная.

      – Это правда прекрасная страна, – мягко сказала я, – но не все там живут богато и счастливо, многие живут и умирают в нищете.

      – Что вы говорите! – воскликнула старуха. – А как же наши ирландские девушки и юноши, которые отправились туда на поиски счастья?

      – Думаю, чтобы добиться желаемого, им придется много работать. Дорога к успеху везде тяжела, –