Гордость и предубеждение. Джейн Остин

сразу подхватила ее, повернулась к нему и сказала:

      – Как вы думаете, мистер Дарси, я не слишком навязчиво убеждала полковника Форстера дать бал в Мэритоне?

      – Я бы сказал, энергично. Но подобный предмет всегда вызывает у женщины прилив энергии.

      – Вы суровы к женщинам.

      – Элизабет, я открываю крышку фортепиано, – вмешалась мисс Лукас. – И ты знаешь, что за этим последует.

      – У моей подруги странная причуда – принуждать меня играть и петь перед всеми! – заметила Элизабет. – Это было бы весьма кстати, если бы занятия музыкой тешили мое тщеславие. Но, по правде говоря, я не стала бы усаживаться за инструмент перед ценителями, которые привыкли к выступлению музыкантов куда лучше меня. – Затем добавила, отвечая на настойчивые уговоры мисс Лукас: – Ну хорошо, пусть будет так, как ты хочешь. – И серьезно взглянув на мистера Дарси: – Есть прекрасная старая поговорка, ее все знают: «Лучше помолчать, если нечего сказать», но мне сейчас придется нарушить молчание.

      Пела она вполне прилично, но не превосходно. После одной или двух песен ее принялись уговаривать спеть еще. В этот момент Мэри Беннет оттеснила сестру и с большой охотой сама устроилась за инструментом. Она, единственная в семье дурнушка, упорно развивала свои таланты и теперь горела желанием продемонстрировать их публике.

      У Мэри не было ни способностей, ни вкуса, но благодаря тщеславию она приобрела необходимое упорство и усидчивость. При отсутствии мастерства она играла с напыщенным самодовольством, что полностью уничтожало всякое впечатление у слушателей. Непринужденное, легкое пение Элизабет вызывало куда большее удовольствие. Тем не менее Мэри сорвала аплодисменты гостей, довольных окончанием долгого, утомительного концерта. Затем по просьбе двух младших сестер Беннет, к которым присоединились несколько офицеров, она заиграла ирландские и шотландские мотивы, и в комнате устроили танцы.

      Мистер Дарси стоял недалеко от танцующих и с молчаливым неодобрением наблюдал, как проходит вечер. Он не участвовал в разговорах, поглощенный своими мыслями, пока сэр Уильям Лукас не обратился к нему с такими словами:

      – Какое очаровательное развлечение для молодежи, мистер Дарси! Мне кажется, ничего лучше танцев еще не придумано. Я считаю их первым признаком высшего общества.

      – Разве? А по-моему, плясать принято даже у дикарей.

      Сэр Уильям неуверенно улыбнулся.

      – Ваш друг прекрасно двигается, – продолжил он после паузы, следя за мистером Бингли среди танцующих, – не сомневаюсь, что вы также могли бы поразить нас своим искусством, мистер Дарси.

      – Я уже как-то танцевал в Мэритоне.

      – Вам, наверное, часто приходилось танцевать при дворе в Сент-Джеймсе?

      – Ни разу, сэр.

      – А между тем это прекрасная возможность заплатить дань уважения королевской семье.

      – Я предпочитаю не выплачивать такой дани, если могу этого избежать.

      – У вас дом в Лондоне, не