Весенняя сказка. Е. А. Аверьянова

шампанского.

      Один из ее поклонников, гимназист шестого класса, попробовал было прицениться и спросил, сколько стоит бокал. Но, узнав, что сдачи не дают, очевидно, передумал и спрятал обратно свою трехрублевку.

      Такая досада, право!

      Милочка после этого даже перестала говорить с ним, нахал этакий!

      – Не унывайте, очаровательная Ундина! – утешал ее чахоточный правовед, которому строго-настрого были запрещены все спиртные напитки. – Вы увидите, что настоящая торговля начнется позднее!

      – Когда все уйдут, должно быть? – сердилась Милочка. – Не на вас ли прикажете рассчитывать в таком случае?

      Обиженный правовед собрался было ответить ей колкостью, но в эту минуту среди публики обнаружилось какое-то странное волнение, и, позабыв о Милочке, молодой человек вместе с остальными распорядителями поспешно кинулся к церковной ограде.

      Хорошенькие продавщицы также почему-то заволновались и начали старательно оправлять свои столики, выдвигая наперед самые изящные и красивые вещи, назначенные к продаже.

      Некоторые из них даже не преминули при этом украдкой взглянуть на себя в карманное зеркальце и как бы беспричинно сунуть себе в волосы две-три живые розы.

      Их было так много, этих роз, под рукою!

      Милочка также приколола две водяные лилии к своим золотистым локонам и теперь, полная ожидания, в мечтательной позе Ундины, так и застыла у своего столика.

      – Муриловский барин, муриловский барин идет! – раздавалось теперь возбужденно в толпе.

      – Где, где? Вы не ошибаетесь? – спрашивали друг у друга присутствующие.

      – Действительно, разве он? Ведь, говорили, не будет, он за границей!

      – Нет, нет, он самый, третьего дня приехал и сейчас идет сюда!

      – Вон видите, у церковной ограды, кажется, его батюшка задержал!..

      Воспитанники сельской школы под предводительством своего учителя выстроились в ряд и, по-видимому, также кого-то ожидали теперь, нетерпеливо поглядывая по сторонам.

      У входа на базар показалась небольшая группа мужчин.

      Сам батюшка, отец Гаврила, в новой парадной рясе, за ним несколько молодых людей, распорядителей, с пестрыми бантиками в петлицах, а впереди всех высокая, статная фигура какого-то господина в сером, с тросточкой в руках и в мягкой, тоже серой, фетровой шляпе с широкими полями.

      Господин шел медленно, слегка сгорбившись, и казался усталым и рассеянным.

      Его красивое благородное лицо имело отпечаток затаенной грусти, а темные прекрасные глаза оставались серьезными даже и тогда, когда он любезно разговаривал с молодежью и приветливо раскланивался с окружающими.

      Владимир Павлович Стегнев, или муриловский барин, как его чаще привыкли называть в селе, был одним из наиболее крупных местных помещиков и славился своим богатством, роскошной усадьбой и очень щедрой благотворительностью.

      Естественно, что присутствие его на благотворительном базаре в пользу приходской школы было особенно желательным