Лягушколюбие. Анна Владимировна Рожкова

бе недовольным ворчанием. Хотя бы чайку попить… но для этого надо спуститься на кухню. А это никак нельзя. Там может быть хозяйка – я задолжал ей квартплату.

      – Ну, ничего, сам чаю не попью, зато вас вдоволь напою, – мстительно сказал я, обращаясь к притаившимся сапогам.

      Шел дождь. Чтобы это понять, даже в окно не нужно смотреть. Да и нет у меня окна – я снимаю чердак. Хозяйка его, правда, зовет на аглицкий манер – мансардным помещением. И потому, видать, дерет с меня втридорога…

      Окна у меня нет, зато есть жестяной таз. Во время дождя в него падают капли из прохудившейся крыши. Очень удобно: по звуку я наловчился определять, сильный ли идет дождь. Сейчас капли стучали медленно, но регулярно, и значит на улице – противная морось.

      Ежась от холода, я поднялся с кровати, натянул висевшие мешком брюки. Застегнул ремень. "Если так пойдет и дальше, придется колоть еще одну дырочку". До начала занятий оставался час. Профессор не любил, когда студенты опаздывают, а потому нужно было спешить. Я побрызгал в лицо воды из рукомойника, со вздохом обул сапоги.

      Так и есть. Над городом повисла серая хмарь. Тучи рвались об острые края крыш. Я втянул голову в плечи, поглубже засунул руки в карманы и пошаркал по мокрой улице. Именно пошаркал, потому что сапоги не давали высоко поднимать ноги – подмётки норовили остаться на мостовой. С тоской я посмотрел на счастливцев, проехавших мимо в омнибусе, и быстрее зашаркал к институту.