Усы генералиссимуса. Игорь Саксин

и не сожалея.

      – Мне тоже всадите?

      Он прикрыл глаза рукой.

      – Понимаю, что ты попал в неприятную историю и отчитаться перед своим начальством будет не так-то просто. Но кому сейчас легко? Мы переиграли твоего Куратора, надеюсь, переиграем и его руководство.

      – Вы сказали, что группа «Системы» приедет через пятнадцать минут. Кто же эти люди, пропустившие нас? И зачем они это сделали?

      – Это мои люди. А пропустили потому, что я давно хотел поговорить с тобой.

      – Вот как? О чём?

      – К сожалению, нам нужно уходить. Перед прощанием скажу только одно: ты играешь не на той стороне. Это не значит, что обязательно проиграешь, но даже если победишь, привкус победы может оказаться с тухлым душком. Подумай о моих словах. Надеюсь, мы с тобой ещё увидимся при других обстоятельствах и поговорим обо всём более подробно. Помни: мы все в большой опасности. Пришло то время, когда каждый из нас должен определиться по какую сторону баррикад он находится. Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь. Каждый имеет право на ошибку. Но каждый имеет право и на её исправление. Ты слышал мои слова, скоро услышишь другие. Что говорить своему начальству о нашей беседе, решишь сам. Но от твоего ответа будет зависеть очень многое. Как и от твоего решения.

      Он достал из пачки новую сигарету.

      – Да, чтобы не забыть: извини меня, пожалуйста!

      – За что?– спросил я и боковым зрением заметил тень справа от себя.

      – За это,– ответил он.

      Я не стал оборачиваться, чтобы выставить защиту и в тот же миг почувствовал, как что-то кольнуло меня в районе лопатки.

      Ковёр на полу стремительно приблизился и свет в моих глазах тут же погас.

      Петроград, июль 1916 года

      Невысокого роста человек в чёрном суконном русском кафтане и до блеска начищенных лакированных сапогах неспешно прогуливался по Гороховой улице возле дома номер шестьдесят четыре.

      Расчёсанные посередине длинные волосы и бороду, торчащую во все стороны, растрепал ветер, неожиданно налетевший с Невы.

      Некоторые из людей, проходившие мимо, останавливались и раскланивались с ним.

      Тогда он щурился своими близко посаженными глазами, кланялся в ответ и тёр кулаком большой нос.

      Наконец, он увидел того, ради кого вышел из дома в этот пасмурный июльский день.

      Белобрысый мальчишка лет двенадцати, что-то насвистывая, вприпрыжку приближался к нему.

      Широкие залатанные брюки, рубаха явно не своего плеча, босые ноги: его вид резко контрастировал с парадными зданиями и нарядно одетыми людьми.

      Он вдруг остановился и, открыв рот, начал разглядывать стеклянную витрину хлебного магазина, на которой причудливыми пирамидами были выложены всевозможные сладости и хлебные изделия.

      Человек, не дожидаясь окончания этого просмотра, двинулся к нему.

      – Долго идёшь,– строго, но без укора сказал он.

      Мальчик не без сожаления оторвал взгляд от огромной сдобной булки, усыпанной изюмом и орехами,