Селина. Камышовая кошка. Елена Муралева

рук, и на плече у вот этой скромницы должен висеть чистый кусок холста, – я указала на маленькую девушку.

      Молодка убежала выполнять.

      – Дальше. Отпустим мужичков. Скотники есть? Сосчитать, сколько чего в наличии. У коз вымыть и впредь мыть вымя тёплой водой и вытирать насухо перед дойкой. Вычистить конюшни, я пойду смотреть в туфельках. Что прилипнет, то и съедите. Идите выполнять, – махнула рукой в их сторону.

      Два мужичка, поклонившись мне в ноги, убежали.

      – Кто сторожа? – спросила, вглядываясь в небритые лица, заросшие нечёсаными бородами.

      Вышли четверо мужичков.

      – А остальные кто? – удивилась я оставшимся мужичкам.

      – Мы охотники и рыболовы, – вышли четверо мужчин.

      – Тунеядцы. Что б ни делать, лишь бы ничего не делать. Мы пойдём другим путём. Другие четверо, значит, сторожа. Так. А мы по–другому сделаем. Ты, – я указала на сильно избитого мужчину, – будешь старшим. Составь график выхода сторожей, и кто ходит за продуктами. Ставишь двоих с утра, двоих после дойки, двоих в ночь, до петухов. Двое отдыхают после ночи до завтрака. Затем с ночными и вечерними идут на охоту и рыбалку. На столе должна каждый день быть свежая убоина и рыба в достатке. Никто не должен голодать. Что не понятно, спрашивайте. Одну неделю буду объяснять и показывать. Кто откажется выполнять мои указания, отправлю на конюшню и приз получите. Двадцать плетей каждый день, до тех пор, пока не дойдёт. Я решения не меняю. Идите на рабочие места, – отпустила я испуганных мужиков.

      Мужики также, поклонившись мне в ноги, убежали.

      – Дальше. Женщины. Вот здесь для меня самое интересное. Чем занимались при старом Конунге, кроме как ублажали? – заинтересовалась я строем из женщин.

      – Я плету кружева. Все ваши вещи украшены моими кружевами, – вышла вперёд красивая молодка, она же и готовила мясо.

      – Хорошо, будешь и дальше заниматься кружевами, – решила я.

      – Я шью по коже и мехам, – вышла из толпы та, что хлеб печёт.

      – Ты тоже остаёшься заниматься мехом и кожей, – согласилась я.

      – Я вышиваю бисером и стеклярусом парадные вещи. То, что на вас, это я вышивала. Там и другие вещи есть, – с гордостью в голосе сказала высокая и очень худая женщина.

      – Так это ты мне сотворила это каменное чудовище? Я ходить не могу, такое оно тяжёлое, – отметила я со стоном.

      – Я не виновата, так по закону положено, – испугалась она на мои слова.

      – Я тебя не виню, но снимите с меня это каменное чудо. Я устала, – сказала я со вздохом.

      Девки кинулись мне помогать. Сразу стало легче и свободней дышать.

      – Ты кто? – спросила я самую чистенькую.

      – Я Лара, дочь Малины и бывшего Конунга.

      – Будешь мне помогать, а пока принеси мне какую–нибудь шаль. Выстываю, – сказала я, сидя в одной сорочке перед женщинами.

      Девушка убежала, и я отпустила других по работам. Вернулась Малина.

      – Чем можно накормить рабов? – спросила она.

      – Мне без разницы. Я сажусь во главе стола – и мне накладывать ту же пищу, что и другим.