Аргентина. Нестор. Андрей Валентинов

сказал дверной колокольчик.

      Соль оглянулась. Старый, давно не знавший ремонта подъезд пуст, но лучше бы открыли сразу. Мало ли у кого хороший слух?

      Шаги за дверью… Она вспомнила описание нужного человека. Двадцать восемь лет, высокий, спортивный, волосы темные…

      – Вы к кому?

      Рука дернулась к расстегнутой кобуре. Не двадцать восемь, а едва-едва пятнадцать, если не меньше, невысокая, светловолосая, тяжелый подбородок, внимательный взгляд. Спросила по-французски, но с акцентом.

      Соль опустила руку, попыталась улыбнуться.

      – Добрый вечер! Извините, что поздно, но мне нужен Крабат.

      Тоже по-французски, и тоже с акцентом, от которого так и не смогла избавиться. Та, что ее встретила, скользнула взглядом по кобуре – и тоже улыбнулась.

      – Крабат – это из сказки. Если точнее, из сорбской мифологии, эпический герой, Метеор, сын Небесного Камня. Таковой, мадемуазель, здесь не проживает.

      Соль внезапно успокоилась. Конспиративная квартира, а что хозяйка ее лет, так на то и конспиративная, меньше подозрений.

      – Я… Я знаю пароль. Три кольца…

      – Три? – светлые брови взметнулись вверх. – Не четыре? У вас чрезвычайное положение? Мадемуазель, ваш пароль скоро в детских журналах напечатают. Неужели вы такие дилетанты? В общем, никакого Крабата здесь нет, а русский шпион Иванов живет в соседнем подъезде. Дорогу указать?

      Соль покачала головой. Чрезвычайное положение… И это знает, и про шпионов, и, конечно, про Крабата. Никакие они не дилетанты, «Зеленый листок» тем и хорош, что служит вместо верительной грамоты. Сразу ясно, кто пришел, от кого и зачем.

      Не повезло…

      Повернулась, застегнула кобуру, шагнула к близким ступеням.

      – Ночевать где будешь? На крыше? – толкнуло в спину.

      Оборачиваться Соль не стала, плечами дернула.

      – Мало ли чердаков? У меня костюм с подогревом.

      – Это тоже чердак, хотя и называется очень красиво – «мансарда», – рассудила светловолосая. – Ладно, заходи, я как раз ужин грею. Ты обезьянину ешь?

      – Ч-что?

* * *

      …Одного возраста, одного роста, и лица чем-то похожи, только на одной летный комбинезон с черным «блином» на груди, другая же в простом сером платье, поверх которого накинуто пальто. И акцент одинаковый, немецкий, пусть и не слишком заметный.

      – Жертюд Грандидье на самом деле, конечно, Гертруда. Фамилия знакома?

      – Майор Пьер Грандидье…

      – Мой дядя и заодно опекун. Но в вашей войне я не участвую, мне своей хватает. Крабата действительно нет, уехал три часа назад. Ты что, с ним стреляться пришла?

      – Н-нет, мне просто поговорить. Крабат – единственный рыцарь в Париже, которому еще можно верить.

      – Крабат – кто? Рыцарь? Он бы посмеялся. Ладно, что с вас взять, с марсиан? Застряли в своем Средневековье, как Янки у Марка Твена… Гертруда – слишком длинно, поэтому – Герда.

      – Соланж. Но это слишком