Вновь явленное. Кристина Михайловна Ерохина

такое же состояние: каждая эмоция была настолько яркой, живой, непосредственной, что заглушала голос разума. Мне казалось, что каждая эмоция имеет свой цвет, размер, свою тональность. Например, гнев, который я испытала при виде Леры, был похож на огромный сгусток фиолетовой материи, звучал низко, зловеще. Было раздражение, которое было красным маленьким пятном, словно состоящим из миллиона точек, звучало звонко, шепеляво. Радость, когда я только очутилась в прошлом, была соткана из различных ярких цветов, она была оглушительна, как птичий щебет птиц, как веселая мелодия, казалось, в ней были все тона. Конечно, вскоре это должно пройти, и эмоции накатывали, потому что магия еще не стала частью меня, я удивлялась ей, себе, своим способностям. Когда я приму магию, и она станет частью меня, такой же частью, как и знания русской истории, к примеру, то я стану спокойно к этому относиться. Мне кажется, тоже самое происходит во время первой любви, поэтому мы и запоминаем ее на всю жизнь: в нас просыпаются те чувства, о которых мы и понятия не имели, однако, как с ними справляться, мы не знаем. Поэтому приходится переживать весь этот хаос мыслей, половодье чувств, но вскоре все это становится частью нас, и мы можем поставить свои чувства под контроль. Мы можем контролировать лишь то, что мы осознаем и понимаем.

      Поэтому я решила пойти прогуляться одна в лесу, чтобы очистить разум (знание, подчерпнутое из тех же фильмов про вампиров). Я ходила меж деревьев по едва заметным лесным тропинкам и пыталась не думать ни о чем, чтобы все мои мысли словно испарились из головы. Прислушивалась к ветру, к далекому шуму машин, пению птиц, но каждый раз это вызывало эмоциональную отдачу, я не могла освободиться от всех мыслей, ощущений. В детстве я мечтала об огромном наборе пастели: казалось, что в нем были собраны всевозможные оттенки всех цветов. Мое эмоциональное состояние сейчас очень сильно напоминало собой этот набор: обычно мы обращаем внимание на собственные эмоции лишь иногда, не можем различить радость от веселья, а грусть от отчаяния. Сейчас же я могла отличить раздражение, испытанное от разговора с Лерой, от раздражения от шума машин. Цвет эмоции оставался таким же, менялся лишь размер, тон, то было раздражение пламенно-красное, а это секундный всплеск, мазок алой краски на листе бумаги, который тут же дополнялся мазком другого цвета. Это состояние сравнимо с натянутой до предела струной, которая реагирует на каждый раздражитель. Хотелось просто не думать ни о чем или мечтать, вообразить себе что-то прекрасное, манящее, далекое, предаться мечтам всем сердцем, всей душой.

      Однако, как я могла не думать ни о чем, когда пару часов назад я вернулась в свое прошлое, чуть не убила человека и чуть не стала разговаривать со своим попугаем на его языке? И как об этом не думать? Как не думать о том, что я вернулась в то место, которого уже не существует в нашем времени? Тогда я решила прибегнуть к магии: я села в позу лотоса на землю, думая помедитировать, произнесла заклинания полного расслабления. Если я каждый день буду прибегать к этой практике, то быстро научусь контролировать себя. Почему-то