Садовое кольцо – 2. Прогулки по старой Москве. Алексей Митрофанов

части театра был в то время композитор Николай Александрович Маныкин-Невструев. Накануне рождественских праздников собрал Маныкин-Невструев нас, хористов, и объявил:

      – Вот что, друзья мои, хочу организовать октет и разучить свою «Песню убого странника»… Выучить надо как следуют, потому что сольную партию согласился петь сам Федор Ивавнович Шаляпин!»

      Правда, в какой-то момент, как это нередко случалось, Шаляпин петь отказался – дескать, устал. Петь пришлось автору воспоминаний, Ведищеву. Что он, собственно, и проделал. А потом набрался храбрости и напросился на подарки – портреты Шаляпина:

      «– Федор Иванович, подарите нам свои фотографии… Какая бы это была память на всю жизнь!..

      – Ну, что ж, – ответил он, – охотно подарю! Приходите ко мне завтра днем…

      Мы посоветовались «всем миром», и меня уполномочили пойти к Шаляпину.

      На следующий день я пришел к нему на Новинский. Дверь отворил сам Федор Иванович. Он узнал меня и, вспомнив о своем обещании, сразу же позвал слугу.

      – Василий, – сказал Шаляпин слуге, – принеси фотографии!

      Через несколько минут слуга доложил:

      – Фотографий нет, Федор Иванович… Есть карточки…

      – Ну давай карточки!

      Шаляпин взял несколько портретов, посмотрел на них, подумал и, хотя нас было восемь, надписал только двум: мне и тенору Яковенко, который ему понравился…

      – Звоните мне, когда вздумаете, – сказал, прощаясь, Шаляпин и, оторвав клочок бумаги, написал номер телефона: 269—91».

      А вот воспоминания еще одного современника, И. Штейна: «Однажды на Сухаревсхом рынке, на развале у букиниста, я увидел маленький альбом любительских фотографий. Многие снимки запечатлели Шаляпина совсем еще молодого. Яне мог пройти мимо этою редкого альбома и, не раздумывая. купил его на последние деньги. В течение нескольких лет он был предметом зависти моих товарищей-студентов‚ таких же пламенных почитателей Шаляпина.

      Началась первая империалистическая война, меня мобилизовали в армию и в качестве вольноопределяющегося первого разряда зачислили в маршевую роту. Ожидая со дня на день отправки «на фронт», я как-то увидел афишу, взволновавшую меня необычайно: Шаляпин давал в Большом театре концерт, весь сбор с которого поступал в фонд «Лазарета имени Шаляпина».

      Я метался по городу в поисках билета, но достать его не смог. А мне так хотелось – может быть. последний раз в жизни! послушать Федора Ивановича. В отчаянии я решил: пойду к Шаляпину, расскажу о своей неудаче и попрошу помочь приобрести билет.

      Захватив заветную пачку театральных билетов и купленный на Сухаревке альбом, я отправился в полной военной форме в особняк Шаляпина на Новинский. Слуга долго не хотел впускать меня в дом, ссылаясь на то, что «Федор Иванович перед выступлением всегда молчат и не велят беспокоить». Отчаяние придавало мне силы, а я не отступал и настойчиво просил