Время моё. Людмила Филатова

чужого.

      Лежишь – смирясь ли? – куклою в гробу.

      Из воска веки. Плеск свечи колышет

      над ленточкой церковною на лбу

      серебряную прядь… Как будто дышит

      кто-то невидимый у гроба твоего.

      Быть может, плачет? Знаю ли его?

      Или её? И было ль – наше время?..

      Но вот уж не со мною ты, а с теми,

      что встретить за чертой тебя пришли.

      А здесь на всех часах нули, нули…

      2.

      Дойти, упасть, забыться и уснуть,

      предав во сне улыбкою безвинной

      тоннель связующий – тугую пуповину

      меж Мёртвым и Живой… Не обессудь.

      3.

      И уж потом, когда венки, кресты и плачи

      отшествовали чёрной стайкой грачьей,

      там, за спиной, вдруг что-то собралось

      едва-едва, зубцами, но сошлось.

      И я ладонью провела по шву.

      Прости, живу.

      4.

      Рюмочка на полочке.

      Гена, не твоя ль?..

      Мокрый пирс на помочах,

      как в воде рояль.

      Лодка не докрашена,

      рыбой – на боку.

      Больше нет здесь нашего

      слова на веку.

      Под дождём вчерашняя

      пачка сигарет.

      Ничего-то нашего

      в этом мире нет.

      5.

      Опять твой Джек на шпалах у развилки —

      всё тот же напряжённо ждущий взгляд.

      Девятый день уже. Не с ним же на поминки?..

      Осталась здесь нелепой половинкой.

      Когда и где, и кем придёшь назад?

      6.

      Уж сосчитать их не с руки:

      глянь, народились двойники

      ушедших нас и уходящих.

      А мы с тобой из настоящих

      вытаиваем, уступая.

      Вон, «ты» – другой…

      А вон и «я» – другая.

      7.

      Вот и весна… Гляди, уж склоны тают.

      Всё те же запахи и зовы, тот же плен.

      А ты уже иное что-то знаешь,

      что всем ушедшим там… дают взамен.

      8.

      А уходить… Не дай Бог – по весне,

      когда сирени в розовом огне!

      Нет, пусть – в октябрьский дождь,

      сподручней плакать.

      Листок осинки – что прощальный грош.

      Где слёзы, где вода, не разберёшь…

      Лишь ветер стонет верною собакой.

      9.

      И снова тень из-за угла

      качнулась, словно поклонилась.

      И с этой… болью я простилась,

      она теперь душе мала:

      и боль, и страх – всё Божья милость,

      и сумрак, и сплошная мгла.

      Уборка снега

      Как бережно себя роняет снег…

      Касанья звук воспримет слух едва ли.

      А как, бывало, мы себя роняли?..

      И как ещё уроним в этот век!

      «Худое время…» – скажет человек,

      а души сыплются на Землю ниоткуда

      и тают, тают в ожиданье чуда

      или сгорают, ускоряя бег.

      А я лопатой этот снег взметаю,

      как будто детскими надеждами играю

      ко мне нисшедших и за то плачу,

      тем, что Титанам вряд ли по плечу.

      Но нет