Пошел ты к черту, Джеф Райли!. Александр Корниенко

к устало поднял голову, и на солнце сверкнули серо-зеленые стекла запыленных очков.

      – База? Одно название, а не База! Что распределять то? Уже четыре года ни одного источника. Ааа… Тоннельщики… Дармоеды! Таскаетесь по Базам в надежде, что всю работу сделают за вас! Вон взялся бы лучше за конденсаторы и имел бы стабильно две-три капли в день.

      Старик буравил своего собеседника глазами, очевидно ожидая, что тот провалится под землю сию же секунду, заодно отрыв огромный колодец, наполненный водой. Но Тоннельщик проваливаться никуда не собирался. Не плюнули в лицо, и то хорошо… Колонисты в последнее время стали едва ли не опаснее самой пустыни. Когда Тея взялась за человечество всерьез, голодом и жаждой выкашивали целые колонии, люди перестали быть людьми. Доведенные до крайней степени отчаяния, они массово теряли остатки здравого смысла. В некоторых поселках тоннельщиков даже обвиняли в сговоре с деревом, отлавливая и принося в жертву планете.

      – Спасибо! Найду источник, с тобой не поделюсь, – сказал Тоннельщик язвительно, однако без особой злости. Он уже давно перестал обижаться на такие зыбкие и изменчивые вещи как чужое мнение. «Пошли они!» – усталый мужчина направил стопы в ту сторону, откуда из тумана песчаной метели вываливались люди. Именно вываливались. Вот секунду назад в двух метрах от тебя еще стояло плотное серо-желтое облако и оп – по плечу уже хлопает старый знакомый. Ну, или не старый вовсе, и не знакомый, а так…

      – Чертова планета! – хотел сплюнуть себе под ноги путешественник, но вовремя остановился. В его положении такая роскошь как плевок была непозволительна.

      Через полчаса блужданий и посылов к черту во всех возможных формах, двух вялых драк и одной несостоявшейся поножовщины, Тоннельщик сидел за угловатым бетонным столом Распредбазы, и наслаждался отсутствием очков на своем лице.

      – Старина! Думал сконал! Рад, что ошибся – обратился к нему распределитель, которого в народе величали просто «Дай».

      – Дай, ты еще жив? Как семья?

      – Спасибо, выживаем – распределитель вышел из-за своей стойки и подал руку старому другу. Вся прочая публика тут же принялась бросать алчные взгляды на оставленную открытой дверь из бронированного металла.

      – Чего зыркаете? Четыре года уже чертовы корни сидят как влитые. Ни ресурсов, ни воды – тырить нечего.

      – Тырить? Да они просто переживают о… исправности дверного полотна, – вмешался Тоннельщик. – Не думаю, что эти уважаемые джентльмены вытерли ноги о свою совесть. Я ведь прав? – последний вопрос он задал нарочно громко, и его голос эхом отразился от бетонных стен. «Джентльмены», каждый из которых напоминал скорее мертвого, чем живого человека, как один закивали. Хотя с таким же успехом они закивали бы на любое другое предложение, высказанное громким и уверенным голосом. Когда нет сил бороться за жизнь, остается лишь ждать и соглашаться с каждым, кто выглядит уверенней тебя.

      – Слушай, может у тебя есть что-то для меня?

      – Есть заказ. Нужно собрать с одного поселения 20 литров…

      – И это ты называешь работой? – возмутился тоннельщик.

      – Другой работы взять негде…

      – Трясти несчастных конденсаторщиков, чтобы забрать у них пару стаканов воды это не работа, это мерзость. Так и передай своим покровителям.

      – Пошел ты к черту, тоннельщик. Ты сам-то давно воду видел, а? Сколько не пил, два, три дня? Когда последний раз в твоем рту было что-то кроме песка?

      Тоннельщик хотел ответить резко и громко, но замялся. Он вдруг вспомнил, что не пил уже очень давно. Так давно, что в пору было задуматься о поисках удачного места для последнего сна, а не искать работу.

      – Я в порядке. Сейчас передохну немного и пойду искать новые тоннели. Найду проход с водой и наемся до отвалу. Заберу свои законные 25% сразу, водой и без всяких шуток. А там… Наполню ванную и искупаюсь. Ты знаешь, что такое ванная? И я не знаю. Но я слышал, что сам 3015-й когда-то говорил, что это лучшее, что случалось с ним в жизни.

      – Все мечтаешь… Нет новых проходов, и не будет. Бери работу, а то так не хочется тебя тащить на ту вонючую кучу…

      – Постеснялся бы ты такую дрянь называть работой.