Сироты из Безнебесья, или Дети невидимого света. Ян Михайлович Ворожцов

Мехтильд отправился из дома странствовать по Святыням и Городам и входил в Храмы босым.

      И в храмах стремился отделить ложное от истинного, и непрестанно задавался вопросом о Судьбе своей и о том, почему имеет в себе Знание, которого не имеют иные?

      Вот он слушал голоса предикторов в Палатных Атриумах Сакрарий, что проповедовали Учение праотцов и праматерей о Пустом Небе или Безнебесье.

      И они неустанно повторяли:

      – Безнебесье… Безнебесье, Пустое Небо… Пустое Небо!

      Но Мехтильд в сердце своем протестовал. Однако высказаться вслух не решался.

      Но однажды приблизился он к предиктору, который зло и отстраненно посмотрел на обратившегося к нему, и Мехтильд спросил:

      – Что есть Безнебесье… что значит Пустое? Слово, как мне понять его значение, с чем сравнить…

      И что есть Небо, и что вы называете? и что значат слова эти по отдельности и в совмещении своем?

      И хотел задать еще множество вопросов, и сердце его рвалось к истине.

      Но в ответ предиктор лишь презрительно фыркнул и, махнув рукой в широком рукаве, прогнал Мехтильда, чтобы он не отвлекал его праздными разговорами и запрещенным любопытствованьем о Предметах Творения.

      И Мехтильду хотелось ответить: у меня нет сомнения о Предметах Творения и Творце их, однако есть сомнения в том, занимаете ли вы пост свой по праву!

      И хотя был сильно огорчен, удержался, ибо знал, что власть предержащие карают противных им.

      Но, как был, с трепещущим сердцем, выскочил на ступеньки Храма и перед малочисленной публикой нищих, слепых, калек и попрошаек, изрек:

      – У них нет Знания, нет, остались только слова!

      Но собравшиеся, кажется, не поняли его Речей, тогда Мехтильд вытащил из сумки несколько монет и бросил нищим в чашу для подаяний, а затем быстрым шагом скрылся.

      Но монеты те уже вышли из употребления, ибо элементы, из которых они сотворились, принадлежали к исчезнувшим Землям вдалеке.

      Потому с тем же успехом Мехтильд мог насыпать им в чашу горсть бесцветных камней и песка с пыльной дороги.

      Когда же один из нищих догнал его, то сообщил об этом Мехтильду, сказав:

      – В этих камнях, что ты дал, нет ценности!

      А тот радостно отозвался:

      – У них нет Знания, остались лишь слова! Теперь понимаете? Пустословие – вот их знание!

      И Мехтильд продолжал путь свой, слушая проповедников и миссионеров на большаках и площадях, и в замкнутых помещениях.

      И в помещениях этих было множество народу среди множества искусственных вещей, и Мехтильду было противно находиться среди вещей, а народ перешептывался, мол, зато нет Пустоты, и они страшились Пустоты, но Мехтильд знал, что искусственно заполненное пространство хуже Пустоты.

      И знал он, что Умы их заполнены Ложными отражениями искусственных вещей, и хотя уподоблены Храму, но лишены Сияния, лишены Силы, лишены Знания.

      И собрания тех из народа возглавляли предикторы, вместе вещая единым неослабевающим голосом, всюду твердили и утверждали для всех:

      – Пустое