Аратта. Книга 5. Зимняя жертва. Мария Семёнова

обгорелый безумец вполне внятно. – Теперь дома нет, а очаг есть. Грейтесь, он горит для всех… Огонь все видит, все помнит!

      Костлявые руки спрятались в лохмотья. Старик попятился, наклонился, будто сворачиваясь в клубок, и вновь скрылся в своей нише.

      – Да что же он там бормочет? – шепотом спросила царевна. – Не чары ли наводит?

      – Вроде как приглашает остаться, – ответила Янди, хмурясь. Что-то в бормотании старика показалось ей знакомым. Не голос ли? А может, выговор? «Он не венд», – подумалось ей.

      И, будто отвечая ее мыслям, раздался голос Даргаша:

      – Старик, ты сакон?

      У Янди перехватило дыхание – то, что ее смущало, стало вдруг ясным. Из ниши, в которой скрылся отшельник, не доносилось ни звука.

      – Ты сакон? – Даргаш перешел на родной язык.

      Отшельник лишь захохотал клокочущим безумным смехом и ответил на том же наречии:

      – Тебе что до того, сын Змея? Или у тебя нет других забот? Иные замечают, как по листу прошла муха, но не видят, что прошла их жизнь!

      Даргаш нахмурился – слова слуги огня смутили его. Янди тоже смолчала. У нее мороз пробежал по коже, когда из-под скалы зазвучало саконское наречие. Она искренне желала больше никогда не слышать его снова.

      – Лучше бы нам и впрямь уйти отсюда, – пробормотала она, касаясь руки накха.

      – Куда? – угрюмо спросил Даргаш. – На землю уже лег иней, а здесь тепло. Хочешь, я убью старика, если он тебя тревожит?

      – Никого не нужно убивать! – решительно вмешалась Аюна. – Чего вы испугались? Это всего лишь несчастный, безумный старец.

      – Он сакон, – буркнул Даргаш. – Саконы никогда не уходят из своих земель. Верно, он совершил у себя дома нечто ужасное, если его изгнали…

      Глаза Янди на мгновение затуманились. Она прикусила губу, разглядывая отшельника. Красные шрамы змеились по голому черепу, по щекам, шее, уходили под лохмотья. Ни волос, ни бороды, ни даже бровей. Белые глаза слепо смотрели во тьму. «Кто сотворил с ним такое? А верно, когда-то был чернобородым, черноволосым… Не может быть! Исварха и Мать Найя, неужели…»

* * *

      Когда беглецы осмотрели вершину скалы и убедились, что, кроме старика, тут больше никого нет, Аюна напомнила Янди о покинутом на берегу товарище.

      – Пойдем за Аорангом, мне неспокойно.

      – Я одна схожу, – сказала лазутчица. – Прости, царевна, ты мне лишь помеха. Я вижу впотьмах, а ты нет. Еще ноги поломаешь…

      – Но надо помочь ему подняться сюда!

      – Если мохнач уже пришел в себя, он и сам поднимется. А если нет, нам его и втроем не притащить.

      – Ладно, ступай, – неохотно согласилась Аюна. – Я займусь ночлегом.

      – А я обойду святилище, погляжу, нет ли рядом чужих глаз, – сказал Даргаш.

      Он дал Янди длинный нож:

      – Вот, возьми. Не порежешься?

      – Лес многому учит, – ответила она, подавляя предательскую усмешку.

      После согретой подземным огнем горы в лесу было особенно холодно и сыро. Янди зябко передернула плечами. Да, плащ сейчас был бы весьма кстати… На траве и тонких,