Инстинкт Убийцы. Книга 3. Остров Черной вдовы. Элеонора Бостан

почти всю свою жизнь, самая главная мышца в его теле не работала, и вдруг случилось чудо, и она ожила, и теперь никакие нагрузки на нее не казались чрезмерными. И если порой он и чувствовал усталость, то она была приятной, такой, какую, наверное, ощущает человек, много лет прикованный к посели и вдруг снова начавший ходить.

      – Фатима, – прошептал он, поднимая глаза и глядя на темные волны, медленно и сонно катящиеся к берегу, – ты слышишь меня, Фатима?

      Он не знал, какое имя ей дали при рождении, этого он не знал, но сейчас она звала себя так, и это имя было для него самым прекрасным на свете. Он будто чувствовал сладкий вкус, когда произносил его. И он чувствовал ее. Каждый раз, когда он называл ее имя, как будто какая-то невидимая антенна в его голове настраивалась на ее частоту, и тогда он мог чувствовать, ощущать ее. И теперь, по прошествии лет, это уже не казалось безумием. Он часто произносил ее имя, но никогда не мог сказать «моя Фатима», потому что она не была его или еще чьей-то, эта женщина никогда не принадлежала никому и не будет, он знал это, непонятно откуда, но знал. И всё равно любил, без надежды, или веры, или планов на будущее, он просто любил, и такую любовь его верующая мать называла абсолютной.

      Ветер, развевающий его всё еще не тронутые сединой и всё такие же длинные волосы, пах мечтами, в мире было абсолютно тихо, кроме шума волн он ничего не слышал, а над ним кружились миллиарды неведомых миров. Может, там тоже происходит что-то подобное, подумал Пророк, может, там живут существа, умеющие любить. Сам он ощущал себя призраком в этом спящем мире, как будто он был совсем один на этой планете, невидимый и почти несуществующий, наблюдающий за жизнью людей, даже не подозревающих, что за ними наблюдают. Зато в этой тишине хорошо слышен голос сердце или души, или чего-то, что заложено в нас тем, в кого так верила моя матушка, подумал Пророк, а днем шум от всей этой пустой человеческой возни заглушает этот тихий робкий и такой прекрасный голос. А его стоит послушать, потому что если он говорит, то только истину.

      Я изменился, осознал он, задумчиво глядя на красоту ночи, как же я изменился. И когда это произошло? Он не знал. Как будто кто-то просто щелкнул выключателем у него внутри, превратив его в совершенно другого человека. Более совершенного человека, более счастливого.

      – И более безумного, – пробормотал он и рассмеялся, – сижу на пляже в самый разгар ночи и пялюсь на дом, как какой-нибудь школьник. Вот уж чистое безумие.

      Самый разгар ночи, это точно, а они сейчас такие короткие, подумал Пророк, и сколько же темноты мне осталось? Спрятав часы под ладонью правой руки, он нажал на кнопку подсветки, часы показывали 3:07. Ну да, время влюбленных и безумных. Спит ли она сейчас, задался вопросом он, и что видит во сне? Он снова перевел взгляд на темный дом на холме, и вдруг тоска ледяной иглой пронзила его сердце. Такое бывало с ним иногда с тех пор, как он увидел ее на мосту в Праге, неожиданно его сердце сжималось и начинало стонать от неизвестной тоски. Как будто он что-то потерял, что-то ценное,