Архимаг ее сердца. Оливия Штерн

не выбирают свою судьбу, так было и будет всегда.

      – Но до падения Пелены ты вроде был не против, чтоб я выбирала, – она нашла в себе силы возразить.

      Повелитель крагхов неопределенно махнул рукой.

      – Тогда не было соседнего государства. А теперь… Да чего ты упрямишься, в самом деле? Будешь королевой. Еще и пинков надаешь своему Мариусу. Ему ведь ко двору положено являться. А там – ты, его королева. Даже забавно, в самом деле. Отыграешься.

      Алька прикусила изнутри щеку, чтобы не разреветься. Она не хотела ни на ком отыгрываться. Она ощущала почти физическую необходимость видеть Мариуса, и одновременно не желала его видеть, потому что это слишком больно, понимать, что не нужна она ему больше. Поигрался – и выбросил.

      – В общем, иди, – сказал Сантор, – Авельрон, проводи сестру в ее спальню.

      – Подожди, – Алька встрепенулась, – подожди! А когда ты… думаешь меня туда отправить?

      Сантор пожал широченными плечами, задумчиво провел пальцами по каменной столешнице.

      – Не все так быстро. Думаю, ты туда поедешь дней через пять.

      – Пять? И это – не быстро?

      Отец развел руками.

      – Ну, а что откладывать-то? Эти дни позанимаешься с Фэем, думаю, ты быстро все схватишь.

      Она опустила голову, чтобы Сантор не видел ее лица. Пять дней… так мало. И, конечно же, за ней будут присматривать. Так, может, и правда – зачем противиться? Мариус отказался от нее… Да и что за жизнь бы была у них? После того, как сама его обманула?

      Но на душе было горько и больно. И привкус пепла на пересохших губах.

      Алька покорно позволила вывести себя из кабинета, и медленно пошла рядом с Авельроном. Пол под ногами плыл и смазывался из-за набежавших слез. Она почувствовала, как Рон приобнял ее за талию, поддерживая и легонько подталкивая вперед.

      – Аля.

      – Что? – сморгнула слезы.

      – Не надо плакать.

      – Ну, разумеется, – тут Алька не выдержала и всхлипнула, – это ж не тебя выдают замуж за незнакомого мужика.

      – Не меня, да, – согласился Авельрон, – но, возможно, это к лучшему? Со временем ты забудешь Мариуса Эльдора. Может быть, король не так уж и плох, а?

      Тут она замерла, повернулась к Рону и посмотрела прямо ему в глаза. Издевается?

      Нет. Лицо совершенно спокойное, может, чуточку озабоченное и опечаленное. Рон говорил совершенно серьезно, и сам был абсолютно уверен в том, что сейчас для Альки нет ничего лучше, как выйти замуж за Флодрета.

      – Ты… не понимаешь, – выдохнула она, – ты не чувствуешь даже тысячной доли того, как мне сейчас больно. Вы меня… словно ножом пластуете. Продаете. Я ж не вещь, Рон.

      – Конечно, не вещь, – согласился он, – ты очень дорогая женщина. Почти бесценная. Залог мира между нашими землями. Возможно, тебе будет легче, если ты подумаешь о тех людях, кому все это будет во благо.

      Алька судорожно вздохнула, быстро вытерла слезы.

      – У меня нет выхода, так ведь?

      Он качнул головой.

      – Даже