Мышка Йоле. Книга первая. Елена Слынько

встреча закончилась не очень дружественно. Если только для того, чтобы приободрить, то не стоит. Это было бы слишком жестоко. Мне сложно было поверить тогда, а теперь тем более.

      – Я влюбился с первой минуты, как только увидел тебя, хотя и не сразу понял это. Вспомни, сколько раз потом я пытался поговорить с тобой, встретиться, объясниться? Понимаю, что слишком часто вёл себя как полный идиот, но и ты не давала мне ни единого шанса. То пряталась, то прогоняла. Эти годы я был рядом с тобой, а ты не замечала или не хотела замечать. После похорон твоего отца я приходил каждый день почти две недели, но дверь так и не открылась…

      Эрик ненадолго замолчал. Йоле отвернулась к стене. Она тоже тогда очень его любила, потом заставляла себя ненавидеть, потом пыталась забыть и смириться.

      – Йоле, милая, я отдам всё за то, чтобы ты вспомнила, что может быть хоть капельку была не равнодушна ко мне, или чтобы полюбила. Я должен был поговорить с тобой раньше, но не смог решиться. Боюсь, что слишком тебя обидел, но ведь можно исправить? Может, закончился мой срок испытания и наказания? Я на всё готов ради даже микроскопического шанса. Сможешь ли ты меня когда-нибудь простить? Пожалуйста, дай мне надежду. Я не могу тебя потерять. Позволь быть с тобой рядом. Йоль, мне без тебя невмоготу, всё не в радость.

      Йоле прекрасно помнила, как он её обидел и за что просит прощенья. Но, может, и вправду дать ему шанс? Ведь ничего непоправимого не случилось. Она тоже любила его всегда, с момента знакомства. Любит и сейчас. И бабушка говорила, чтобы она ему верила. На чашах весов одиночество и надежда быть с любимым человеком. Нужно только решиться.

      – Мне не за что тебя прощать, мы оба виноваты одинаково. А надежда есть всегда. Я не смогла ни возненавидеть тебя, ни забыть. Хотя очень старалась.

      Она даже не могла предположить, что в поцелуй можно вложить столько чувств. Её обожгло пламенем, потом бросило в ледяную воду, потом в забытьё и наконец в цветущий яблоневый сад. Заныла каждая клеточка тела, а низ живота скрутило так, что она, не выдержав боли, застонала.

      – Прости меня, тебе больно? Господи, я опять не смог удержаться, столько лет ждал этого! Помнишь наш первый поцелуй и второй? Ты тогда оба раза здорово разозлилась. Йоле, любимая моя, прости. – Он целовал лицо, губы, не в силах остановиться, обнимая и прижимая к себе. – Мышка, Йолечка, неужели это наяву?!

      – Доктор, я раненая и почти убитая… и мне иногда нужно дышать. Извини, почему-то резко захотелось спать…

      Господи, он до сих пор не разучился краснеть, как девчонка! От физической усталости и избытка радостных чувств, появившихся впервые за несколько лет в почти мёртвой душе, она уснула в мгновение ока прямо на его руках.

      ГЛАВА 7

      Heroismus beginnt da, wo die Vernunft streikt: bei der Geringschätzung des Lebens. Er hat mit Sinnlosigkeit, mit Rausch, mit Riskieren zu tun… Aber nur wenig mit Zweck.

(Erich Maria Remarque)

      Героизм начинается там, где рассудок бастует: с пренебрежения к жизни. Героизм связан с безрассудством, опьянением, риском… Но с рассуждениями у него мало общего.

(Эрих