1991. Заговор? Переворот? Революция?. Леонид Млечин

бы они получили равные права с самой РСФСР, российская власть лишилась бы возможности влиять на их жизнь. Именно поэтому, стараясь привлечь автономии на свою сторону, Ельцин сказал в Уфе, что Башкирия может взять столько власти, сколько она «проглотит», а в Казани, что Татария получит столько власти, сколько сможет «переварить».

      Декларация 12 июня воспринималась как защитная мера, спасающая Россию от распада. За декларацию голосовали и коммунисты, и демократы, и сторонники Ельцина, и его яростные противники.

      Хватались за соломинку – положение в стране становилось все более отчаянным. В российских областях прилавки опустели, исчезли сигареты и папиросы, пропала водка. Жизнь становилась все трудней. Уставшая, голодная, изверившаяся толпа очень опасна. Казалось, что если нельзя спастись всем вместе, то надо, по крайней мере, спасти себя.

      Декларацию о суверенитете 12 июня поддержал и главный противник Ельцина Иван Полозков. Валентин Александрович Купцов, один из будущих руководителей российской компартии и яростный оппонент Ельцина, говорил:

      – Моя личная оценка: принятие Декларации о суверенитете – главный итог работы первого съезда народных депутатов Российской Федерации. Важно, что этот принципиальный документ поддержан практически всем народом России.

      Летом 1990 года продукты и товары в Москве стали продавать при предъявлении паспорта со столичной пропиской, чтобы ничего не доставалось приезжим. Москвичи были довольны, хотя еды от этого не прибавилось.

      Перипетии противостояния Горбачева и Ельцина давно ушли в прошлое. Красный день в календаре остался. Каждый год сограждане недоумевают: что, собственно, празднуем 12 июня? Придумали нечто витиеватое: День России.

      Люди вокруг Ельцина со все большим раздражением смотрели на Горбачева. Слишком осторожен. Ни на что не может решиться. Только говорит, но ничего не делает. На его фоне Ельцин казался настоящим лидером, которому просто не дают развернуться.

      Выборы народных депутатов России, избрание Ельцина главой республики наполнили многие души эйфорией. Даже лучшие умы не осознали масштабов постигшей народ катастрофы, глубину ямы, из которой предстоит выкарабкиваться.

      Первое ельцинское правительство возглавил Иван Си-лаев, до этого союзный министр авиационной промышленности. Иван Степанович рассказывал мне, как сразу после заседания Верховного Совета он оказался в своем новом кабинете в Белом доме:

      – Много я перевидал кабинетов, но такой огромный видел в первый раз. Там такой потолок, что два этажа можно было сделать. Сидишь за столом и чувствуешь себя как в пустыне. Но с этим быстро свыкаешься… На этом посту сразу ощущаешь масштабы страны. Уходишь домой в девять-десять вечера, а на востоке уже начинается трудовой день.

      Ему предстояло найти людей, с которыми он сможет работать, которые понравятся президенту и против которых не станут возражать депутаты. Правительство Силаева было первым, сформированным не по номенклатурному