Коридор. Сергей Марков

под слоем одежды, лег в постель и стал ждать. Еще утром ему казалось, что может уснуть при любых обстоятельствах, но, пролежав в нервном отупении несколько часов, он перестал грезить о других мирах. Все, чего ему хотелось, это просто немного самого обычного сна.

      Лишь когда фосфоресцирующая часовая стрелка на подаренных Атсуши часах переползла зловещую отметку четыре, его веки начали наконец опускаться. Он стал сопротивляться, опасаясь, что проспит урок музыки, но не удержался и провалился в сладкую черноту, в которой проступили очертания огненных врат. Набрав в грудь воздуха, он шагнул прямо в пламя, и огонь мгновенно охватил его одежду, кожу и волосы. Но боли, на удивление, не было. Еще секунда – и он вот так, легко и без страданий, сгорит. Но пламя исчезло.

      Он постоял немного, словно опасаясь, что ожоги проступят на теле с опозданием, но и этого не случилось. Перед ним были две мрачные шеренги разномастных дверей. Света редких факелов хватало, чтобы не споткнуться о булыжники в полу, но недоставало, чтобы различить происходящее на сотню шагов вперед. Потолок и вовсе терялся где-то во мраке.

      Двери относились к разным эпохам, стилям, были плодами творчества разных мастеров и от этого производили странное впечатление. Хотелось идти по этому Коридору вечность, до самого конца, заходить наугад в его комнаты и проживать бесчисленное множество жизней.

      Но Тору подавил в себе это искушение и повернулся к первому проему по правую руку.

      Величественная, строгая, она выглядела порталом в дом богов или духов и единственная стояла особняком – напротив была лишь поросшая вьюном стена. В повернутом на функциональности и экономии мире Тору давно не было подобных громадин. Две массивные металлические створки с выгравированными лицами и фигурами людей поднимались так высоко, что здесь прошел бы и великан. Называть это масштабное произведение искусства просто дверью было даже непочтительно. Среди декоративных элементов ковки с тудом угадывалась ручка в форме песочных часов. Тору знал такие часы лишь в качестве значка курсора компьютерной мыши. Ручка была украшена резьбой и наполнена песком, который струился почему-то снизу вверх.

      Не привыкший к роскоши Тору долго не решался войти. Он стоял и жалел о том, что происходящее не видит мечтавшая всю жизнь о путешествиях мать.

      Наконец он с усилием выдохнул застоявшийся в легких воздух и толкнул дверь. Но та еле сдвинулась с места. Тогда он налег на нее всем весом. Створки со скрежетом сдвинулись на несколько сантиметров и замерли. Вместе с ними замер и Тору. Похоже, тут обитали гиганты.

      Но внезапно раздался треск и Тору вздрогнул. Врата отворились сами собой. Нешироко, но достаточно для того, чтобы он мог войти. За ними был лес, сквозь который петляла тропинка без единого торчащего древесного корня, выбоины или оврага. Она вела в гору. Солнце освещало вершины деревьев, и Тору на миг подумал, что он переместился к подножию Фудзиямы, но этот лес не был похож на Аокигахару. Он был светел и полон жизни. Птичий щебет и мягкий шепот листвы, беседующей