Номенклатор. Книга первая. Игорь Сотников

гражданина, берут и тебя пихают очень больно в бок, а затем под лопатку, и притом это так лихо и хитроумно закручено вон тем гражданином с одной упорно-тупой мыслью на всём своём лице, так бесцеремонно себя ведущим к твоей гражданской позиции, отстаивающей твою личную неприкосновенность, в первую очередь в физическом плане, что ты, а именно Публий, и выразительно возмутиться сразу ему в ответ никак не может, будучи зажатым своими зубами в тиски от этой ошеломившей его боли, вызванной этим локтевым ударом ему в бок этим негодяем.

      И как только Публий приходит в себя, то единственная мысль, которая его сейчас всецело занимает, то это непременное желание выяснить, кто этот такой беспринципный негодяй, кто так легко и бесцеремонно попирает гражданские права граждан Рима. Вот отчего-то Публию не верится никак в то, что этим беспринципным негодяем, поправшим его право на свободное перемещение по улицам Города и тем более по его обширным площадям, может быть его согражданин.

      И теперь уже Публий, не считаясь с правами вставших на его пути сограждан, отталкивая и расталкивая их в сторону, прёт вдогонку за тем человеком с упёртой позицией на граждан Рима, кого он в упор не видит и не считает для себя нужным с ними считаться. Ну а то, что Публий себе позволяет такие отступления в деле следования своему гражданскому долгу, быть приятным согражданином и своим поведением не вызывать нарекания у своих сограждан, то он сейчас преследует благую цель – догнать и наказать негодяя, преступившего зону личного пространства гражданина. А ради благой цели можно и потерпеть небольшой дискомфорт своих отдавленных ног, и можно подвинуться и оторваться от своих не слишком скромных мыслей насчёт одной интересной матроны, захваченной ранее в водоворот пикантной соразмерности мыслей этого нескромного гражданина, а сейчас она подмята рукой Публия в такие привлекательная для всякого постороннего взгляда гражданина места, что он хочет того или нет, а поймает себя на весьма не скромной мысли.

      А если при этом он оказался тут, в этом месте и моменте не совсем один, а со своей матроной, выказывающей себя особенно в недовольном расположении духа, – а так-то это для неё обычное состояние расположения духа, – то тут уже ему не отвертеться от требующих немедленных ответов вопросов со стороны своей матроны. Где первый из них будет предположительно следующим образом звучать: «Вот же ты, Амфисс Виллий, шелудивый пёс. И у меня к тебе только один единственный вопрос. Когда ты будешь на меня таким же взглядом смотреть?».

      Ну а так как Амфисс Виллий не первый год живёт со своей матроной, Валерией Антуллой, кто не просто сумела, а преуспела в том, чтобы перевернуть всецело все его прежние взгляды на привычные вещи, а теперь её это возмущает видите ли, то его не ввести больше в заблуждение насчёт всего что-либо сказанное Валерией. И он отлично знает, что Валерия одним вопросом к нему не удовлетворится, а за ним последуют и другие. И этому есть своё логическое объяснение, –