Антонио Сальери. Интригант? Завистник? Убийца?. Сергей Нечаев

которого нужно обратиться к его биографам. Для нас важно лишь то, что таковым задумал и изобразил его Пушкин».

      Потрясающая мысль! Таковым его задумал и изобразил Пушкин!

      А Сальери?

      Ведь его тоже таковым задумал и изобразил Пушкин!

      Так, может быть, для того, чтобы установить, таков ли был Сальери в действительности, тоже имело бы смысл обратиться к его биографам?

      Вот только настоящих биографий Антонио Сальери нет, и имя этого замечательного человека оказалось словно вычеркнутым из списков людей, достойных того, чтобы писать их биографии.

      И все почему?

      А все из-за пресловутого «драматического опыта» гениального А. С. Пушкина…

      Д. Н. Овсянико-Куликовский пишет, что Сальери – «не гений, а только талант», что он, «за вычетом специальных дарований и того, что называется «призванием», является «обыкновенным смертным», подверженным, как все мы, грешные, гнету больших и малых страстей».

      И литературовед, основываясь исключительно на литературных фантазиях Пушкина, выносит приговор:

      «Бесстрастность Моцарта, безоблачность его души, его простодушие, беспечность, отсутствие всякой подозрительности и той душевной озабоченности или напряженности, которая вызывается присутствием в душе властной мысли или властного чувства, – все это представляет резкий контраст душевному укладу Сальери, порабощенному сложным и могучим чувством и властною идеею, способною привести человека к помешательству или к преступлению».

      Далекий от изучения реальных исторических фактов Д. Н. Овсянико-Куликовский уверен, что «Моцарт стал ему, Сальери, поперек дороги, и все усилия, все труды, вся жизнь его, направленные к одной цели, разбились, свелись на нет в тот момент, когда, казалось, цель уже почти достигнута, и виновником этого крушения славы, столь дорого купленной, является Моцарт, «гуляка праздный», который пришел, увидел и победил, и эта победа досталась ему без всяких усилий и стараний».

      У А. С. Пушкина читаем такие слова Сальери:

      …Сам скажу – я ныне

      Завистник. Я завидую; глубоко,

      Мучительно завидую. – О небо!

      Где ж правота, когда священный дар,

      Когда бессмертный гений – не в награду

      Любви горящей, самоотверженья,

      Трудов, усердия, молений послан -

      А озаряет голову безумца,

      Гуляки праздного?.. О Моцарт, Моцарт!

      И у читателей (а их миллионы) возникает впечатление, что Сальери именно таким и был, что это его реальные слова. Что имела место зависть на почве профессионального соперничества. Ничего не знавший о реальном Сальери Д. Н. Овсянико-Куликовский уверен, что это – «чувство по преимуществу «трудовое», «цеховое», и одна из его резких особенностей состоит в том, что его, так сказать, район ограничивается рамками известной профессии: актер завидует актеру, ученый – ученому, беллетрист – беллетристу, ювелир – ювелиру и т. д. Это – норма; случаи же, когда человек завидует вообще чужому успеху, без