Аллиумы. Ольга Раковецкая

нравилось гулять по ГУМу, словно по музею, разглядывать совершенно неинтересные, в моём понимании, скульптуры 30-х годов, установленные недавно. Они кричали о спорте, дисциплине нарочито, потому и составляли часть экспозиции. Белые до ослепления пятна с дисками и шарами пошло выделялись на фоне остального, но мне это нравилось. В бакалейной лавке я позволяла моим глазам расширяться от цены на икру. Помню встречу в магазине с мамой моей замечательной подруги. У неё был обеденный перерыв, и мы решили встретиться в ГУМе. Наша общая знакомая покинула нас, вышла замуж и уехала за рубеж, а мы остались здесь, и нам оставалось только объединиться и вспоминать дорогую Натали, и скучать по ней. Мы делали это красиво, прохаживаясь по лучшей бакалее в стране, и вот, перед витриной с икрой Галина Павловна обратилась ко мне:

      – Посмотри, какая красивая. Крупинка к крупинке, все одинаковые, как на подбор, – а потом добавила: – Как решишь купить домой полкило, я тебе скажу, где лучше это сделать. Есть торговый центр один, там на четыреста рублей дешевле и по вкусу то же самое. Обязательно купи баночку домой, ведь и икры порой хочется на ужин съесть.

      Почему, в самом деле, не купить домой товар по акции и там же не отведать его? Я ела икру по праздникам в детстве, в котором училась на известных текстах любви к Красной площади. Фарфоровая тарелка, подаренная моей маме свекровью, украшалась мягкими бутербродами из белого хлеба (он назывался «к чаю»), тонкого слоя назаровского сливочного масла, как я понимаю, лучшего в крае, и той самой икры. Получалось солнце с лучами. Я могла лопать только бутерброды и запивать их литром персикового сока, и каждый раз старейшая дама семейства вспоминала:

      – Так твоя прабабка любила покушать. Хлеб с компотом, больше ничего.

      Прошла моя первая неделя переезда. Когда я наигралась с кошкой, я легла спать, а Катя поехала за продуктами, потом мы, как я и предполагала, попили чай с конфетами, и через два часа я оказалась дома.

      Я открыла входную дверь, и в нос ударил аромат духов, купленных в Москве (я решила попробовать что-то новое, и мне это понравилось). На пуфе рядом дышала книга, которая почему-то бросилась в глаза ещё в Пулково: «Москва и москвичи» Гиляровского. Никак не могла взять и прочесть её, но она у меня есть.

      Я закрыла за собой дверь.

      Р. S. Герой «Лавандовой»[2], мне кажется, был создан для столицы. Со временем я заметила: включается радар, и он точно ловит потенциальных или состоявшихся петербуржцев и таких же москвичей. Разница есть.

      Мухи

      В квартиру через окно на балконе влетели две мухи. Кристина собиралась уезжать, а они взяли и прибыли на место. До момента плотного закрытия дверей с той стороны оставалось десять минут, не больше, а она не двигалась, сидела рядом с расстёгнутым чемоданом и тупо следила за траекторией полёта насекомых. Они очевидно не были подругами, не летали вместе – грустно. Приехать в гости и быть по разным углам.

      Рука

2

См.: Ольга Раковецкая. Танец дыма. – СПб., Страта, 2019. – С. 119