Повести для детей. Восемь произведений в одной книге. Аркадий Гайдар

глаза, Димка увидел сначала лошадиные ноги – целые заборы лошадиных ног.

      Кто-то сильными руками поднял его за плечи и поставил на землю. Только теперь рассмотрел он окружавших его кавалеристов и всадника в черном костюме с красной звездой на груди, перед которым растерянно стоял Головень.

      – Не сметь! – повторил незнакомец и, взглянув на заплаканное лицо Димки, добавил: – Не плачь, мальчуган, и не бойся. Больше он не тронет ни сейчас, ни после. – Кивнул одному головой и с отрядом умчался вперед.

      Отстал один и спросил строго:

      – Ты кто такой?

      – Здешний, – хмуро ответил Головень.

      – Почему не в армии?

      – Год не вышел.

      – Фамилию… На обратном пути проверим. – Ударил шпорами кавалерист, и прыгнула лошадь с места галопом.

      И остался на дороге недоумевающий и не опомнившийся еще Димка. Посмотрел назад – нет никого. Посмотрел по сторонам – нет Головня. Посмотрел вперед и увидел, как чернеет точками и мчится, исчезая у закатистого горизонта, красный отряд.

      2

      Высохли на глазах слезы. Утихала понемногу боль. Но идти домой Димка боялся и решил обождать до ночи, когда улягутся все спать. Направился к речке. У берегов под кустами вода была темная и спокойная, посередке отсвечивала розоватым блеском и тихонько играла, перекатываясь через мелкое каменистое дно.

      На том берегу, возле опушки Никольского леса, заблестел тускло огонек костра. Почему-то он показался Димке очень далеким и заманчиво загадочным. «Кто бы это? – подумал он. – Пастухи разве?.. А может, и бандиты! Ужин варят, картошку с салом или еще что-нибудь такое…» Ему здорово захотелось есть, и он пожалел искренне о том, что он не бандит тоже. В сумерках огонек разгорался все ярче и ярче, приветливо мигая издалека мальчугану. Но еще глубже хмурился, темнел в сумерках беспокойный никольский лес.

      Спускаясь по тропке, Димка вдруг остановился, услышав что-то интересное. За поворотом, у берега, кто-то пел высоким переливающимся альтом, как-то странно, хотя и красиво разбивая слова:

      Та-ваа-рищи, тава-рищи, —

      Сказал он им в ответ, —

      Да здра-вству-ит Ра-сия!

      Да здра-вству-ит Совет!

      «А, чтоб тебе! Вот наяривает!» – с восхищением подумал Димка и бегом пустился вниз.

      На берегу он увидал небольшого худенького мальчишку, валявшегося возле затасканной сумки. Заслышав шаги, тот оборвал песню и с опаской посмотрел на Димку:

      – Ты чего?

      – Ничего… Так!

      – А-а! – протянул тот, по-видимому удовлетворенный ответом. – Драться, значит, не будешь?

      – Чего-о?

      – Драться, говорю… А то смотри! Я даром что маленький, а так отошью…

      Димка вовсе и не собирался драться и спросил в свою очередь:

      – Это ты пел?

      – Я.

      – А ты кто?

      – Я – Жиган[1], – горделиво ответил тот. – Жиган из города… Прозвище у меня такое.

      С размаху

1

Жиган – вор, налетчик.