Хранители тайны. Юрий Вячеславович Ситников

приходил. «Скорая» ещё не приехала, он глаза открыл, смотрит на меня и стонет. Я ему воды поднёс. Отказался. И вдруг…

      – Что?

      Макар Федорович резко вскочил, обогнул стол, попытавшись схватить коньяк.

      – Мы же договорились, – напомнила Люська.

      – Помню-помню, с памятью у меня полный порядок. Любой день назови, я тебе его в подробностях распишу, елки-палки.

      – Макар Федорович, что произошло дальше. Говорите!

      Якубенко почесал подбородок.

      – Жарко было, не спалось мне совсем… а тут стучит кто-то. И так напористо. Ну, думаю, сейчас выйду, руки пообрываю.

      Люська откинулась на спинку стула.

      – Вы вызвали «скорую» и пока она ехала, поднесли Кириллу стакан с водой. Пить он отказался. Вспомнили?

      – Угу.

      – А потом вы сказали «И вдруг»…

      – Я так сказал? – удивился Якубенко.

      – Вы! – заорала Люська.

      – А-а, ну, всё правильно. И вдруг он говорит…

      Люська подалась вперёд.

      – …там лежит девочка.

      – Там лежит девочка? Вы уверены, что правильно расслышали?

      – Зуб даю! Я еще нагнулся, спрашиваю, где там, а он на меня смотрит, а как будто не видит. И продолжает бормотать. Я тогда скумекал, в бреду парень. Когда «скорая» у калитки остановилась, он вздрогнул, на бок перевернулся и крикнул: «Наинка». И всё! Врачи зашли, парень уже преставился.

      – Вы полиции об этом рассказывали?

      Макар Федорович показал Люське фигу.

      – Накося выкуси! Ничего я не знаю, ничего не видел, не слышал, и с парнем тем не знаком. Злой я на них. На семь лет меня закрыли. Ни слова ни скажу!

      Опять эта таинственная Наина. Кто она? Почему Кирилл вспомнил о ней в последние минуты жизни, находясь в бреду? Неужели она произвела на Глухарева настолько сильное впечатление, что даже перед смертью он не мог думать ни о чём другом, кроме как о ней? И где, интересно, искать эту Наину?

      От Макара Федоровича Люська поехала к Вере. Требовалось разложить имеющуюся информацию по полочкам, но для начала неплохо бы собрать мысли в кучу и призвать их к порядку.

      Глава четвертая

      Крестный отец

      Люська застала Веру за весьма странным занятием – разложив на полу газетные листы, она склеивали их скотчем.

      – Что ты делаешь? – Люська подошла к закрытой балконной двери, хотела её открыть, но Вера закричала:

      – Не открывай дверь!

      – Хорошо-хорошо, как скажешь, ты только не волнуйся.

      Вера продолжила орудовать ножницами и скотчем. Понимая, что от свалившегося горя она могла съехать с катушек, Люська растерялась. Постояв с минуту возле Веры, села на корточки и ласково спросила:

      – Вер, тебе помочь?

      – Сама справлюсь, – последовал резкий ответ. – Уже немного осталось.

      Всё ясно – Вера сошла с ума. Что же теперь будет? Её упекут в сумасшедший дом, начнут пичкать лекарствами, колоть уколы и вскоре Глухарева превратиться в растение.

      – Вер, а что ты всё-таки делаешь?

      – Сама не видишь?

      – Вижу,