Час-корень. Владимир Сканников

поощрительно кивнул здоровяк.

      – А ты у нас Никита, правильно?

      – Ну.

      – Тебя-то вряд ли с кем-нибудь перепутаю. Ну и вообще, постепенно буду входить в курс дела, раз уж я теперь у вас классный. Удачно, кстати, что именно с вами у нас сегодня урок…

      Катя, подруга Тани, подняла руку:

      – Можно спросить?

      Она была темноглазая, темноволосая и дородная. Смотрела прямо и чуть насмешливо. Эдакая казачка, бой-баба, которая и «коня на скаку», и дальше по списку. У Роберта возникло предчувствие, что общение с ней не будет гладким и ровным.

      – Спрашивай, – сказал он.

      – Вы к нам надолго? В город, я имею в виду.

      – Как получится. Если сработаемся, останусь.

      – К нам редко новые приезжают.

      – Я уже понял. Но давайте всё-таки ближе к делу. По расписанию у нас с вами сейчас история, и надо, наверно, сделать небольшое вступление. Чтобы вы поняли, как мы будем учиться и чего я от вас хочу.

      Он взял со стола учебник с памятником Гагарину на обложке. Показал всему классу:

      – Понятно, что есть программа. Учебник, одобренный министерством. Даты и факты, которые надо вызубрить. В каком году, например, в России свергли царя, и когда человек впервые полетел в космос. Но я бы хотел, чтобы вы не только зубрили, но и думали тоже. Если заглянуть в прошлое, включив голову, то и настоящее понять легче. Иначе любой дурак может навешать вам лапшу на уши. Вы же не хотите, чтобы так получилось? Вот поэтому я и говорю, что история – это, в каком-то смысле, самый главный школьный предмет.

      Кто-то из девиц фыркнул.

      – Да, – сказал Роберт, – понимаю вашу иронию. Любой учитель считает, что его предмет – главнее всего. Но история – это то, что реально происходило. Это жизнь, понимаете? Там иногда такие сюжеты, что голливудские сценаристы нервно курят в сторонке. За примерами далеко не надо ходить. Наша страна за последние тридцать лет поменяла облик, как какой-то робот-трансформер. Идеология, экономика, даже название государства – всё стало совсем другое. Можете спросить у ваших родителей, это происходило на их глазах. Например, в девяносто третьем, когда по ТВ показывали, как танки в Москве подходят к Дому Советов и стреляют прямой наводкой.

      – Ага, – подтвердил Никита, – мне батя как-то рассказывал. И фотки я видел тоже. Дом был сначала белый, а потом стал чёрный, особенно верхние этажи.

      – Да. Убитые были, раненые. При этом стороны конфликта обвиняли во всём друг друга. До сих пор идут споры, кто был тогда прав, а кто виноват. Вдумайтесь только! События, по историческим меркам, происходили совсем недавно. Есть участники, очевидцы, протоколы, видеозаписи. И всё равно существуют две диаметрально противоположные версии! То есть как бы два варианта истории, которые друг другу противоречат…

      Роберт запнулся. Голова неожиданно закружилась – возникло чувство, будто он резко развернулся на месте. Или, точнее, не он один, а всё здание школы сразу. Как если бы оно, здание, было кораблём, угодившим в водоворот, в чудовищную воронку, наполненную воем и грохотом.

      Наваждение, впрочем,