Революция в стоп-кадрах. Питер Уоттс

Ты знаешь, что он за нас умрет.

      – Возможно, – Лиан вернулась в коридор.

      – Эй, мы до сих пор живы, – я поравнялась с ней. – А значит, Шимп явно все делает правильно.

      Мы какое-то время шли молча, пока на глаза нам не попалось странное граффити, заляпавшее переборку.

      – О, Художники опять за дело взялись, – сказала Лиан.

      Я кивнула:

      – До сих пор не знаю, кто эти долбоебы.

      Понятно, конечно, что это племя, решившее пометить стены «Эриофоры» какими-то странными иероглифами. Но кто конкретно этим занимался, Шимп не говорил. Может, они сказали ему держать их личности в тайне. Ни один Художник не попался нам во время культурных обменов Шимпа – по крайней мере, никто в этом не признался – и это всегда казалось мне слегка подозрительным.

      – Наверное, я себя накручиваю, – сказала Лиан, и я даже не сразу поняла, о чем она. Потом вспомнила: Шимп, гремлины, жертвы и хищники.

      Я признала ее уступку и слегка поддалась:

      – Скажу так: у тебя есть на то причины. Я бы на твоем месте вообще обделалась, если бы тогда была на палубе.

      – Сандей… – она остановилась.

      – Да?

      – Просто… спасибо.

      – За что?

      – За то, что решила проверить, как я. Никому другому даже мысль такая в голову не пришла бы.

      – Споры, сама знаешь, – я пожала плечами. – Нас же спроектировали на одиночество.

      – Да, – она положила руку мне на плечо. – Это я и имела в виду.

      Срыв

      Вот как можно понять, что на «Эриофоре» аврал: ты просыпаешься и не понимаешь, зачем тебя воскресили.

      – Какого…

      Во рту сухость, веки как наждачка, все тело дергается от конвульсий нервной системы, которую запустили по-быстрому, хотя все синапсы уже давно заржавели.

      – Интерфейс…

      – Извини, Сандей. Воскрешение экстренное: не было времени ввести тебя в курс дела.

      – Как… быстро?..

      – Чуть больше двух часов.

      От оживления с такой скоростью клетки могут разорваться, а мозг – обморозиться.

      Я открыла рот, закрыла его. Где-то в глотке назревал сокрушительный кашель, грозящий разворотить мне грудную клетку.

      – Расслабься, – сказал Шимп. – Ты вне опасности.

      Не поднимая веки, я сглотнула, горло, казалось, было выложено разбитым стеклом. Что-то ткнулось в щеку. Я ухватила сосок губами, рефлекторно начала сосать, упиваясь потоком сладко-соленой теплой влаги.

      – У меня личная проблема. Мне нужна помощь.

      Пауза; тихий, статический щелчок где-то у меня в голове. Перед глазами расцвели редкие иконки.

      – Ты онлайн, – подтвердил Шимп.

      Я провела в отключке всего шесть терасекунд. И тысячи лет не прошло. Если все дело в сборке, то сейчас чужая смена.

      Да, вот же они. Озмонт Гернье, Буркхардт Шидковский, Андалиб Лапорта. Не мое племя. Дети «Эри», так они себя называют. Камнепоклонники.

      Лиан Вей.

      Шимп опять занимался перекрестным опылением.

      Но судя по логам, сборка