Ежедневное чудо. Жизнеутверждающие стихи о добром и светлом. Павел Великжанин

от реторты-души.

      Он включал телевизор,

      Погружался в насиженный быт,

      Забывая про вызов

      Философского камня судьбы.

      Но копыта Пегаса,

      Словно сердце поэта, стучат…

      Электричество гасло,

      Загоралась в потемках свеча.

      Снова гений бесстрашный

      Рвался в небо из тесных оков,

      И графит карандашный

      Становился алмазами слов…

      Ливни солнечной краски

      Смыли серость пейзажа с окна,

      И принцессой из сказки

      Правит кухонным балом жена.

      Стрелы

      Срывались с лука радужного стрелы,

      Разя в сердца дуплетом все живое,

      Веснушками заката запестрели

      Барашки, в синеве плывя по двое.

      Ложились тени теменем к востоку,

      Надеясь, что воскреснут на рассвете,

      И месяц, располнев, округло окал,

      И нес его слова вслед солнцу ветер.

      Струился свет сквозь звездные прорехи

      На темно-синих шторах небосклона,

      Слились сердцебиенья в долгом эхе,

      Друг друга отыскав средь миллионов.

      Птенцы рвались разламывать скорлупки,

      Испытывать ветрами оперенье,

      И самые безумные поступки

      Судьбу веков решали за мгновенья.

      Книга живая и мертвая

      Книга мертва, если в ней – ни одной пометки,

      Ни одного загнутого угла,

      Если никто бутербродом, по-подлому метким,

      Клейма не ставил на снежность ее крыла.

      Если потрепана книга от корки до корки,

      Если страницы желты, как сухая трава,

      Пахнут при этом коктейлем духов и махорки —

      Значит все это одно лишь: что книга жива.

      Эдельвейсы на Парнасе

      Мы на Парнас, к вершине той,

      По склонам лезем. Будь что будет!

      Наверх! А снизу люд густой

      Следит, оценивает, судит:

      «Смотри, тот вырвался вперед!».

      «А этот вон едва ползет».

      Им иерархия видна

      От самой выси и до дна.

      А горный воздух нас пьянит.

      Такой простор: хоть птицей взвейся!

      И неприметные на вид

      Цветут стихами эдельвейсы.

      Пускай волнуется толпа:

      Когда, и кто, и что свершили —

      Своя у каждого тропа,

      И дело вовсе не в вершине.

      Не закрываются страницы

      Как дверь в театр, открою книгу:

      Полюбоваться слов игрою,

      Взглянуть на хитрую интригу,

      И в жизнь вернуться.… Но порою

      Слова встают с бумаги плоской,

      Объем и вес приобретая,

      И с ними солнечной полоской

      Восходит истина простая.

      В ее лучах тускнеют лампы

      И буквы надписей над входом,

      И персонажи, через рампы

      Шагнув, сливаются с народом.

      И растворяются темницы

      Бумагой скованных симфоний…

      Не закрываются