нескольких часов я сидел, пристально глядя на весёлую вечеринку, устроенную за столом из красного дерева, с крекерами и сыром, и вином, и сигарами. Их лица зарумянились после доброго обеда, а я почувствовал себя бледным и бледнеющим от долгого поста. Если бы я принял участие в одной из этих вечеринок, если бы я рассказал им о моей ситуации и попросил бы чем-нибудь освежить меня, то весьма вероятно, что они велели бы официантам вывести меня из своеобразного полого кольца их смеха и из каюты, как попрошайку, поскольку у них не было желания позволить мне самому согреться возле их печи. И из-за этого оскорбления и всего лишь из-за тщеславия, я сидел и пристально смотрел на них, не прося ничего у их процветающего облика. Вся моя душа словно прокисла во мне, и когда, наконец, помощник капитана, стройный молодой человек, одетый по высокой моде, с золотой часовой цепочкой и брошью, пришёл собирать деньги за билеты, я застегнул своё пальто до горла, сжал своё оружие, надел свою кожаную кепку и натянул её как следует, встав перед ним как часовой. Он протянул руку, считая любое замечание излишним, поскольку стоящий перед ним объект, очевидно, находился в замешательстве. Но я стоял неподвижно и тихо, и через мгновение он увидел, что я собой представляю. Я должен был сообщить ему о своей ситуации в простых, общепринятых словах и предложить свой доллар, а затем начать ждать дальнейших событий. Но я слишком разозлился. Он не стал долго ждать, но для начала заговорил сам, и грубым голосом, очень отличавшимся от его учтивого тона, обращённого в сторону вина и сигар, потребовал у меня билет. Я ответил, что у меня его нет. Тогда он потребовал деньги, и на мой ответ, что у меня их нет, совсем негромким сердитым голосом, который привлёк взгляды всех присутствующих, велел мне выйти из каюты под шторм. Тогда Дьявол пророс из моей души и разошёлся по моему телу, пока не стало покалывать в кончиках пальцев, и я пробормотал своё решение, что останусь там, где стою, да так, что билетёр отшатнулся назад. «Для вас есть доллар», – добавил я, предложив его.
«Мне нужно два», – сказал он.
«Либо возьмите его, либо ничего, – ответил я, – это всё, что у меня есть».
Я подумал, что он ударит меня. Но, принимая деньги, он удовлетворился каким-то высказыванием об охотниках, идущих на охоту и не имеющих денег, чтобы оплатить свои расходы, и намекнул, что таким парням лучше отложить в сторону свои охотничьи ружья, взять доллар и заняться наблюдением. Затем он прошёл дальше, и каждая пара глаз взяла меня на прицел.
Я оставался предметом их внимания в течение некоторого времени, но, наконец, не смог дальше терпеть их взгляды. Я занял своё место прямо перед самым наглым наблюдателем, невысоким толстым человеком с пышным шейным платком вокруг шеи и, зафиксировав на нем свой пристальный взгляд, вернул ему больше пристальных взглядов, чем он послал мне. Это несколько смутило его, и он оглянулся по сторонам в поисках кого-нибудь, чтобы схватить
