Привидения живут на литорали. Книга вторая. Леонид Алексеевич Исаенко

в руку или ногу (а им есть, чем вцепиться), а лишь высовываются где-нибудь рядом, и тут уж остаётся только быстро-быстро откланяться с извинениями.

      Вообще, мне кажется, животные способны различать, охотятся на них или встреча случайна. Вполне вероятно, признаком случайности является отсутствие характерных поведенческих реакций охотника и отсутствие знакового запаха-аттрактанта, исходящего от потенциального врага.

      Вот встреча с гадюкой. Собираю грибы по южной опушке небольшого леска, окаймляющего малоезжую лесную дорогу. Сквозь переплетение ветвей и травы замечаю свою же шерстяную перчатку серо-стального цвета, утерянную ещё весной, на тяге. Не повредив глаз, до неё никак не дотянуться, поэтому отворачиваюсь, просовываю руку и наугад пытаюсь нащупать потерю. Помню, мелькнула мысль, до чего ж перчатка похожа на свернувшуюся на припёке гадюку… Не успеваю додумать, как ощущаю холодный и довольно сильный тычок о тыльную сторону ладони. Я до сих пор помню его! Инстинктивно отдёргиваюсь и краем глаза успеваю заметить, как, эластично пронзая траву, гадюка уползает на другую сторону дороги. Вот так перчатка! Ну что ей стоило ужалить меня, нахала? А вот не ужалила. Была ещё пара подобных случаев.

      Не надо их убивать.

      Конечно, внезапно встретившись с гадюкой или раскачивающейся муреной (внезапно для себя, а не для них, в большинстве случаев гадюки, мурены, да и другие животные обнаруживают нас раньше) и благополучно удрав, хотя за вами никто и не думал гнаться, можно долго потом рассказывать, как она тебя… а ты её…

      Но если превозмочь страх и не убежать, то ничего ужасного не произойдёт. Мурена, словно позируя, станет раскачиваться в полуметре от маски – ближе подплыть я не рисковал, но случайно сталкивался и тогда фотографируй или рассматривай её. Не надо только фамильярничать и испытывать терпение животного. Ведь даже и домашняя Мурка царапается, если не в меру надоесть ей своими ласками, посему – будьте вежливы.

      И всё же однажды, а это было на запредельной для меня глубине около двенадцати метров, я торопился, и, видимо, причинил ей какое-то неудобство; мурена цапнула меня. Не могу сказать «укусила». Ни боли особой, ни раны не было; ткнулась носом, скорей всего ущипнула, предупреждая, – эй парень, повежливей, это мой дом! Но кровь выступила.

      Случай этот запомнился тем, что мурена вежливо поставила меня на место, и тем, что моя кровь была странного зеленоватого оттенка. Только наверху, когда я стал рассматривать царапинку, и кровь вновь стала алой, я вспомнил, что на глубине уже нескольких метров красный цвет меняется на зелёный, лазоревый, и мне стало понятно, почему лазурно-зеленоватые попугаи, подстреленные мной в глубине, на поверхности становятся красными. Они такими и были, просто мы их видим зеленоватыми из-за физических особенностей цветопередачи на глубинах.

      Из всех рыб мурены, вероятно, самые пластичные, им ничего не стоит завязаться узлом или восьмёркой, с лёгкостью горячего ножа, входящего