Черный замок над озером. Екатерина Островская

Максим Анатольевич Шашкин.

      Утром последующего после пожара на даче дня Женя вошла в приемную ректора. За секретарским столом сидела незнакомая ей женщина.

      – Вы к кому? – строго поинтересовалась секретарша.

      Лукошкина удивилась вопросу, потому что считала, что в кабинете ректора ее ожидает ректор, а не кто-то другой.

      – Я к Максиму Анатольевичу.

      – А читать вы умеете? – еще более суровым тоном спросила женщина.

      Женя растерялась, как будто не знала ответа на такой простой вопрос. А секретарша добавила измученным объяснениями голосом:

      – Там же на двери ясно указаны приемные дни и часы. Так что приходите завтра – с четырех до шести. Только предварительно запишитесь у меня в журнале с указанием цели вашего визита. А то ходят тут с разными пустяками, отвлекают занятого человека.

      – Но мне сказали, чтобы я сегодня к нему зашла.

      – Кто вам мог сказать такую глупость?

      Женя задумалась, стоит ли говорить правду, и призналась все-таки:

      – Слава Нильский.

      Лицо сорокалетней дамы мгновенно преобразилось, стало просветленным.

      – Сам Нильский это сказал? – с приветливым сомнением спросила она.

      – Лично, – подтвердила Женя.

      – Тогда я сейчас узнаю, сможет ли Максим Анатольевич принять вас в порядке исключения.

      Секретарша вскочила, поправила прическу, подошла к белой дубовой створке с табличкой и скрылась за ней. Не прошло и минуты, как она снова вернулась в приемную и кивком показала Жене на дверь:

      – Проходите. Только не долго. У ректора через сорок минут совещание.

      Женя пообещала не задерживать занятого человека и вошла. За большим столом сидел седой человек лет шестидесяти и внимательно изучал ежедневник.

      – Моя фамилия Лукошкина, – представилась Женя.

      – А моя Шашкин, – не поднимая головы, отозвался ректор. – Не тяните, говорите, по какому вопросу и чем я могу помочь.

      – Меня прислал к вам Слава Нильский. Он узнал, что я ищу работу, и сказал, что на кафедре стилистики есть вакансия.

      Седой человек усмехнулся.

      – Ох уж эти мне радиожурналисты… Прокукарекают, а там хоть не рассветай. Вакансий у нас нет ни на одной из кафедр. У нас, наоборот, переизбыток ставок, а фонд заработной платы увеличивать нельзя. В конце года, вероятно, придется расстаться кое с кем из преподавательского состава. Из тех, разумеется, кто достиг пенсионного возраста. А вы говорите…

      Ректор замолчал. Женя поняла, что аудиенция окончена.

      – Простите, – вздохнула она. И повернулась, чтобы удалиться.

      – Погодите, – прозвучал ей в спину голос ректора. – Как, вы сказали, ваша фамилия?

      – Лукошкина.

      Женя снова развернулась лицом к большому столу. Ректор сидел, уже глядя не в ежедневник, а на потолок, словно вспоминая что-то.

      – Я, между прочим, этот факультет окончил, – произнес он, – попал по распределению в «Вечерку»… Попасть туда в те годы для выпускника то же самое, что в космос слетать,