Триэн. Василий Головачев

или того хуже – новые русские пограничники.

      – Они называют себя анксами – антиксенотами.

      – Только без шума.

      – Сделаю всё возможное.

      Коренев поднялся и «застегнул» лицо на «официальные пуговицы», становясь человеком.

      4. Судьба изменчива

      Утром, за кофе, которое Ватшин сварил сам, они с женой обсудили планы ближайшие, до Нового года, и перспективные – на лето следующего года.

      Новый год решили встретить на даче под Апрелевкой, с друзьями, если они согласятся, или втроём, с мамой Константина, если никто к ним больше не присоединится.

      – Куплю машину, – заявил Ватшин. – Эта кряхтит, как старая бабка, десять лет уже отъездила.

      – Давно пора, – согласилась Люся, из шатенки недавно перекрасившаяся в платиновую блондинку. Она работала в префектуре Южного округа, окончив Институт народного хозяйства, и перспективы подняться выше по служебной лестнице были у неё хорошие.

      – Подобрал уже?

      – Хочу кроссовер «Импрезу».

      – Дорогой? Не забывай, мы хотели поменять квартиру.

      – Поменяем, но чуть позже. Мой сценарий сейчас читают в кинокомпании «Три Д», и как только возьмут, наши мечты приобретут базу.

      – Ты у меня гений! – Люся чмокнула мужа в щёку и убежала в спальню переодеваться. На работу она предпочитала не опаздывать, поэтому выходила из дома рано, в начале восьмого.

      Ватшин допил кофе, помыл посуду и сел в своём крошечном кабинетике за рабочий стол. До одиннадцати он священнодействовал – «творил вселенные», как говорила жена друзьям. После одиннадцати снова пил кофе и ехал по делам, если таковые появлялись вне литературного процесса, либо снова садился за компьютер и писал дальше.

      Но в этот зимний день конца ноября судьба повернулась к нему другим боком, отчего мечты купить машину и поехать летом на море растаяли как дым.

      В десять часов внезапно позвонил редактор:

      – Константин Венедиктович, тут такое дело… – В голосе Быстровича вдруг прорезались виноватые нотки.

      – Готов обсудить, – бодро отозвался Ватшин, не выказывая удивления: во-первых, Быстрович звонил ему редко, чаще они контактировали по скайпу, во-вторых, никогда раньше не выражал своих чувств.

      – Мы решили пока не допечатывать ваш роман.

      Кровь бросилась Ватшину в лицо.

      – Н-ну, это конечно, – промямлил он, не находя слов. – Я понимаю, раз так… а что случилось?

      – Вчера мы долго совещались с генеральным. Книги объективно продаются всё хуже и хуже, ваш успех локален, тенденции снижения углубляются, и рисковать директор не хочет. Год закончится, посмотрим на продажи, на развитие рынка, и тогда вернёмся к этому вопросу.

      – Но мы же… это… подписали…

      – Я готов выплатить компенсацию, – поспешно сказал Быстрович.

      – Разумеется, спасибо, конечно, понимаю… Но, может, в электронном формате?

      – Решено пока вообще закрыть тему. Мы ещё не продали тираж «СиДи», и как только продадим, заключим новый договор.

      – Ладно,