Гранатовый дом. Ирина Лобусова

и в который раз он увидел недоумение в ее глазах.

      – Сценарий, – Аджанов продолжал хмуриться.

      – Точно сценарий? Ты пишешь вроде совсем не так, как расписывают сценарные сцены.

      – Это воспоминания, – он прикрыл лист рукой, – я записываю их так, чтобы не забыть. Потом они станут основой моего сценария. Собственно, на них и будет построено все.

      – А о чем они? – Аля скромно уселась на край чей-то кровати.

      – О войне, – вздохнул он.

      – Правда? – Она улыбнулась. – Уверена, у тебя получится потрясающий сценарий! А кто тебе рассказал?

      – Старый солдат. – Аджанов вздохнул, с тоской вспомнив старика-чистильщика.

      – Как интересно! Дашь почитать?

      – Нет! – Он решительно закрыл свою тетрадку.

      – Почему? Разве это такой секрет? – Было видно, что Аля обиделась.

      – Я не люблю показывать свою работу, когда она еще не закончена, – заметно рассердился Сергей.

      – Ну извини, – она поджала губы. – Может, сделаешь перерыв? Давай сходим погулять к морю. Погода отличная. И я свободна сегодня.

      – А я нет. Извини, но я хотел бы еще поработать. Ты мне мешаешь. – В голосе Аджанова прозвучала резкость, даже грубость, но он ничего не мог поделать с собой.

      – Какой ты… – Было понятно, что Аля обиделась.

      – Тебе пора разочароваться во мне, – вздохнул Сергей и, не удержавшись, добавил: – Я тебя не стою. Самое лучшее, что ты можешь сделать, это меня забыть.

      – Почему? Я не понимаю, – Аля поджала губы, и это сделало ее некрасивой.

      – И не поймешь, – вздохнул он.

      – Я бы прочитала твой сценарий и попыталась бы тебя понять, – все еще старалась она.

      – Это никому не удастся. Уходи, Аля.

      Девушка резко, демонстративно встала с кровати и направилась к двери, а Аджанов вдруг понял, что теперь-то она изо всех сил будет пытаться прочитать его сценарий. Может, когда его не будет, проберется в комнату тайком…

      Но ему было на это плевать. Он больше не принадлежал этому миру. Да и не собирался в него возвращаться. Перед ним был другой мир. И, снова вернувшись к своей тетрадке, Сергей погрузился в единственную реальность, которую он знал.

      «Самым страшным было то, что я точно помнил, как лег спать на своей койке в бараке. Да еще отрубился почти сразу – в тот день нас кормили лучше, чем обычно. Подали вполне приличный ужин. Я запомнил пшеничную кашу – вкусную, наваристую, и достаточно большую ее порцию, и консервированную рыбу. Так хорошо нас еще не кормили.

      Я лег спать на сытый желудок и почти сразу заснул – счастливый, без сновидений. И проснулся заживо закопанным в землю, в самом настоящем гробу…

      Это был не бред, не страшный сон, не помрачение сознания, не галлюцинация, не наркотики, не все то, что страшно даже представить, а еще более страшно пережить. Я почувствовал невыносимые муки удушья. Кислорода не хватало категорически. И, как ни странно, как ни парадоксально это звучит, именно это помогло