Я не чёртик!. Юлия Лавряшина

этой зверюги? Он на тебя напал?! – Ее ладони облепили лицо сына, повертели голову, взгляд стремительно скользнул по всему телу.

      Валерка смущенно высвободился:

      – Да я цел! Зинка его палкой отогнала.

      Светящийся взгляд метнулся к Зинкиному лицу:

      – Ого! А ты смелая девочка. И хорошенькая какая!

      И она уверенно, точно имела на это право, сжала Зинкины щеки, чтобы разглядеть ее получше. Вышло это совсем не обидно, хотя так обычно обращаются с детсадовцами, и, если бы кто другой попытался вести себя с ней подобным образом, Зинка наверняка вырвалась бы. Но у Валерии Андреевны были такие теплые руки, светлое, круглое лицо и мягкие губы, улыбавшиеся искренне и ласково, что девочка замерла в ее ладонях. И пробормотала:

      – А вы такая красивая…

      Валеркина мама беззвучно рассмеялась – легко, как ветерок, – и разжала руки.

      – И дом у вас очень красивый! Я таких в жизни не видела, – добавила Зинка, скользя взглядом по сверкающему потолку, усеянному крошечными светильниками, по едва различимым, пастельным узорам стен, по светлой штриховке пола.

      – А ты умеешь порадовать, – заметила Валерия Андреевна, наблюдая за ней. – Не только от собак людей спасаешь, да? Кто же ты такая?

      – Я Зинка, – напомнила девочка.

      – Зинка-спасительница…

      – Просто я не боюсь собак.

      – Я тоже. Но к Лорду не полезла бы. Разве что ради Валерки! Но тебе он же не сын.

      Зинка фыркнула:

      – Точно не сын!

      – Мам, Зинка тоже в пятый класс перешла, – сообщил Валера, стягивая кроссовки, наступая носками на пятки.

      Зинка и сама обычно делала так же. Но в таком сверкающем доме, белом, как ландыш, и пахнущем похоже, это казалось невозможным… Поэтому она наклонилась и развязала шнурки – так аккуратно, как в жизни не делала. Носки, которые она не выбирала, когда отправлялась гулять, схватила первые попавшиеся, оказались полосатыми. Смешными. И чересчур яркими на светло-сером мраморе. Но Валерия Андреевна уже надорвала пакетик и вытащила светленькие, совсем новые тапочки.

      – Держи! Это теперь твои. Ты же будешь еще приходить к нам, правда?

      У Зинки прояснилось в душе:

      – Спасибо! Я… Да!

      – А Розочке ты понравилась! Она не всех принимает с первого раза. Хотите какао? А себе я кофе сварю.

      Отказаться Зинка не успела, потому что Валерка уже выпалил:

      – Обожаю какао!

      – Я знаю… Пойдемте в столовую. – Валерия Андреевна мягко подтолкнула сына, а Зинка с удивлением подумала: «В столовую? А дома нельзя попить? Зачем тогда разувались?»

      Но оказалось, что столовой в этом доме называют большую комнату, половину которой занимала белоснежная кухня. Во второй половине стоял у окна овальный и тоже белый обеденный стол с золотистыми завитушками, а в другом углу – черный кожаный диван.

      – Посидите пока, – махнула рукой Валерия Андреевна. – В шахматы играешь? Валерка, тащи. И Машу позови.

      Зинка заметила, как он весь скривился, но не решилась спросить – кто такая Маша? Может, еще одна собака, раз