Портрет мертвой натурщицы. Дарья Дезомбре

повела плечами:

      – Думаю, «искать» здесь употребили в другом смысле… Точнее, в другом направлении. Убивают не они, а их.

      Андрей медленно положил зефирину на блюдце в веселых петухах рядом с чашкой:

      – Хочешь сказать, убийца дает понять, что еще не закончил?

      И именно в этот момент раздался требовательный звонок в дверь. Так могла звонить только мама. Андрей вздрогнул, а Маша пошла открывать.

* * *

      Дочь открыла дверь, и Наталья сразу отметила взглядом неладное: кроссовки сорок третьего размера и кожаную куртку. Не имело ни малейшего смысла спрашивать, чьи они. Она покосилась на кроссовки с такой брезгливостью, будто это была парочка разлагающихся крыс. Поставила сумки, молча сняла сапоги на каблуках, чмокнула Машу в щеку и прошла к себе, не забыв плотно закрыть дверь.

      Маша вернулась на кухню, где растерянно мялся Андрей.

      – Чувствую себя десятиклассником, которого родители, возвратившись с дачи, застали с дочерью…

      – …Восьмиклассницей, – подхватила Маша и ободряюще улыбнулась: – Все у вас наладится. Я с ней поговорю. Беги!

      Андрей мгновенно оделся и задержался у двери только на две минуты – чтобы поцеловать ее долгим нежным поцелуем. «Мы так давно не целовались!» – подула Маша, с трудом от Андрея оторвавшись и прочитав у него в глазах ту же мысль.

      – А давай квартиру снимем? – вдруг ляпнул он, и взгляд у него был радостно-безумный. Маша улыбнулась, ничего не ответила, только спрятала лицо у него на шее, втянув с силой его запах, и чуть подтолкнула к лифту: – Иди уже, иди!

      – Завтра? – спросил Андрей, и она кивнула. Завтра будет новый день. И, закрывая за ним дверь на замок, вдруг осознала, что дышит как-то иначе, чем еще час назад. Будто он разом вытащил ее на поверхность: под ней еще колыхались те самые тонны воды, но уже рядом были небо, солнце и Андрей. И новое расследование. Да, в этом-то все и дело. Маша усмехнулась.

      У нее появился новый маньяк.

* * *

      – У меня появился новый маньяк, – заявила она с места в карьер, зайдя в мамину комнату. И увидела, как дрогнули ее плечи под тонким пледом. Маша присела рядом, неловко погладила мать по руке. – Мама, пожалуйста, перестань. Ты же меня знаешь. Я никогда не смогу серьезно увлечься чтением женских журналов. А Андрей принес мне загадку – и все, я уже хочу снова поесть и выйти на улицу, и разговаривать.

      Наталья медленно к ней развернулась. Дочь и правда выглядела много лучше: глаза блестели, на щеках играл румянец. «Что ж он с ней такое сделал, этот капитан Очевидность?» – явственно читалось в ее глазах. И Маша посерьезнела:

      – Мама, не сердись, пожалуйста, на Андрея. Поверь, для меня работа – лучшая терапия.

      Мать помолчала, строго глядя на нее, и, наконец, улыбнулась:

      – Для меня – тоже.

      – А как прошла твоя конференция? – Маша подала ей руку, и мать послушно поднялась с дивана, оправила юбку.

      – Мне хлопали. А ты – ела?

      – Ела. Много, – ответила Маша и почти не соврала, но на всякий случай перевела стрелки. –