Паучиха. Личное дело майора Самоваровой. Полина Елизарова

выйдя замуж за соседа.

      Через несколько минут к ним подошли два упитанных полицейских со злыми обветренными лицами.

      Она встала, полезла в сумочку и протянула им паспорт, незаметно сунув в него несколько тысячных купюр.

      После того как деньги исчезли в кармане одного из ментов, они, взяв с нее обещание немедленно очистить площадь, отошли в сторонку, а она протянула ему руку, и попрошайка встал, повинуясь ее воле.

      Преодолевая отвращение к запаху мочи и старых гнилых тряпок, она посадила его на заднее сиденье своей новой, припаркованной на стоянке вокзала машины.

      Приехав в ее дом, отмывшись и наевшись, он проспал целые сутки.

      Оказалось, что он умел практически все: чинить, готовить, стирать, убирать, охранять и даже делать массаж головы.

      Примерно через месяц он тихо прокрался ночью в ее спальню, сел на краешек кровати и, ласково мыча, начал тереться носом и губами о ее выпростанную из под-одеяла ногу.

      Всегда чутко спавшая, она тут же проснулась.

      На миг в ней шевельнулось горячее животное желание, но разум немедля взял верх – она больно пнула его ногой и выставила вон из комнаты.

      Всю следующую неделю он прятался от нее в своей каморке и выходил оттуда лишь тогда, когда она уезжала по делам в город.

      Такого больше не повторялось.

      В те дни, когда она, обнаженная, сидела в приготовленном им загодя чане, он не смел к ней приближаться и скрывался в доме до тех пор, пока она не заканчивала процедуру и не облачалась в махровый халат.

      Все эти годы он жил в ее доме нелегально. Ей так и не удалось выяснить его настоящее имя, чтобы через знакомых ментов восстановить ему документы.

      Единственное, что у него было и что она нашла в его вещах в тот вечер, когда привезла его в свой дом, была старая мятая фотография, спрятанная в подкладке пропахшей скитаниями черной куртки.

      На фотографии, плотно прижавшись друг к другу щеками, стояли парень и девушка. За их спинами просматривались ворота знаменитой Гиссарской крепости. Судя по простой одежде и платку на голове девушки, молодые люди приехали в столицу из деревни.

      На обороте чернела надпись вязью на неизвестном языке.

      Она отсняла фото на телефон и отправила знакомому, который попросил знакомого таджика перевести надпись на русский.

      Когда пришел ответ, она почти не удивилась. «Прости, любовь моя… Твои ласки теперь так же далеки и прекрасны, как звезды на небе. Ради своей семьи я выбираю крепкий кров над головой и свежий хлеб на столе».

      …В тот миг, когда забытая надпись случайно всплыла в ее голове, она получила долгожданную разрядку.

* * *

      – Анюта, ты дома?

      Варвара Сергеевна сбросила с себя обувь и плащ.

      Капа и Пресли, будто пытаясь на что-то пожаловаться, с недовольными мордами выскочили из кухни.

      Дверь в комнату дочери была закрыта. Самоварова настойчиво постучала, ответа не последовало.

      Выждав, Варвара Сергеевна взялась за ручку и потянула вниз. Дверь оказалась не заперта.

      Окна в комнате дочери