Железный поход. Том 1. Кавказ – проповедь в камне. Андрей Воронов-Оренбургский

отступя на шаг, взволнованно прервал Холодов.

      Задавая вопрос, старик уже отчетливо знал, от чьего имени послан к нему гонец. Важность и сановитая хмурь исчезли с его лица, оно покрылось почтительной бледностью, пальцы, сверкнув перстнями, сами поднялись к груди, из которой вырвался вздох изумления. Следующим порывистым движением обе руки крепко обняли посланника, и седые усы прикоснулись к сырой щеке офицера.

      – Бог мой, так неожиданно! Что слышно из столицы? Как Великий Князь?

      – Ничего, что могло бы его компрометировать, ваше сиятельство. Разве…

      – Так сей… l'enfant4… сей bâtard5… – Глубоко запавшие глаза графа озарил всполох догадки, когда он помогал дворецкому принять из рук Лебедева изящный короб с младенцем.

      – Да, ваше сиятельство. Но довольно. У нас мало времени. Прошу проводить меня в кабинет. Есть неотложные бумаги, которые его высочество велели вам передать.

      – Mais, évidemment6– Старик в знак согласия кивнул и, как-то двусмысленно косо посмотрев на посланца из-под густых бровей, обронил: – Будете в церкви, поставьте Всевышнему большую свечу. Да, да, не удивляйтесь… за то, что так просто отделались. В наших местах, – он снова посмотрел через плечо на Лебедева, – и кресты на могилах…стоят по-особенному. Что ж, извольте следовать за мной.

      Граф, по-птичьи склонив голову, зашлепал разношенными старомодными туфлями по тусклому, давно не вощенному паркету холла, но у камина замедлил шаг и взял со столешницы трехпалый шандал.

      – Ныне уж поздно. Жена моя, Татьяна Федоровна, недавно легли. Теперь, верно, почивают. Так что не обессудьте.

      – Полноте, граф, я не барышня. Дозвольте помочь вам. – Лебедев, уважая старость, потянулся было к бронзовому шандалу, но Холодов придержал его.

      – Нет, нет, голубчик, о сем не извольте беспокоить сердце. Я хоть и стар, но рука крепка и, помнится, некогда легко держала уланскую пику. Пожалуйте… Я вам посвечу… Только соблаговолите снять плащ и надеть сюртук. Вам следует просушиться и переодеться. Ноги, я гляжу, совсем сыры, худо, ротмистр, худо… Эй, Осип, где тебя черти носят?

      Тут же из темноты огромной прихожей, как черт из табакерки, нарисовался старый лакей. Рожа его вынырнула из-за колонны, что восходящая луна, такая же бледная и безволосая. Начищенные пуговицы ливреи сверкали, словно звезды на черном небе. С близкими слезами не то от «ночной плепорции водки», не от от любви или страха к своему барину, он без указки подхватил сброшенный плащ и тут же исчез, лишь на секунду задержав внимательный взгляд раскосых глаз на лице гостя.

      Этот, казалось бы, обыденный, мало значащий эпизод с лакеем тем не менее смутил Аркадия Павловича. Странное ощущение испытала его душа в доме Холодова. С первых минут знакомства с хозяином, с его бессловесными слугами ротмистра не покидало чувство гнетущей неясности… И, право дело, он уже второй раз, после краткой беседы с угрюмым возницей, испытал гадкое чувство…

      Однако, памятуя о приказе его высочества,

4

Ребенок (фр.).

5

Незаконнорожденный (фр.)

6

Само собой (фр.).