Дегустаторы смерти. Вадим Филоненко

не помнил, хотя мы с ним вместе учились в школе, а позже стали соседями по дому. Но все его так и звали – Сало, от фамилии Салонников. Он никогда не смотрел в лицо собеседнику – только в сторону, словно боялся – всех и вся. Ходил сгорбленным, втянув голову в плечи, будто бездомная собака в вечном ожидании пинка. И его пинали, дразнили, издевались, помыкали. А он терпел. И ни разу не дал отпор обидчикам.

      Да, он полное чмо. Но некоторые обстоятельства мешали мне сейчас развернуться и уйти. И это приводило в бешенство.

      Внезапно в голову пришла ошеломляющая мысль: «Этот никчемный чмошник сумел дойти до кормовой! Прошел полета метров по смертельно опасному двору! Сделал то, что оказалось не по силам лучшим из сталкеров! А может, еще и „бенгальский огонек“ взял?!»

      – Ты хабар из кормовой взял? – напрямик спросил я.

      – Да.

      – Весь?

      – Почти. «Огонек» и две «вертячки». А еще одну не успел.

      Вот это да! Может, он не такой уж и чмошник?..

      – Как в колодце-то оказался? – почти доброжелательно поинтересовался я.

      – Отбросило… – Сало замолчал на мгновение, переводя дух. – Хорошо, что колодец неглубокий… И без воды… Его землей засыпало. Осталось метра полтора всего…

      – А чего ж не выберешься?

      – У меня, это… рука сломана… или вывихнута… и с ногой что-то… а еще в животе больно и в спину отдает…

      – Ясно. Тебя как зовут-то? – внезапно для себя самого спросил я.

      – Ты чего, Трын-трава? Сало меня зовут, – в усталом, измученном голосе прозвучало изумление.

      – А имя у тебя есть?

      – Э… Да… Толя. А что?

      – Ну надо ж мне знать, чего писать на твоей могиле. А то «Сало» как-то несерьезно, – пошутил я. Юмор черный, согласен, но не сюсюкаться же с ним. И вообще, он вызывал во мне острое раздражение.

      – Я Анатолий Салонников, – Сало явно воспринял мои слова всерьез и всхлипнул. Плачет, что ли?

      Пришлось признаться:

      – Слышь, Толян, это я пошутил. Мы с тобой сейчас вот что сделаем. Ты подробно расскажешь, как шел по Коровнику. Шаг за шагом.

      – Зачем? – не понял он. – Ты ж не собираешься…

      – Еще как собираюсь, – перебил я.

      – Зачем? – повторил Сало. Теперь в его голосе явственно прозвучала затаенная надежда.

      – Хабар у тебя хочу отобрать, вот зачем, – то ли в шутку, то ли всерьез ответил я. Он промолчал.

      Злость во мне сменилась веселым отчаянным куражом. Если уж Сало по Коровнику протопал, то что ж, я не смогу? И вообще, все трын-трава!

      – Погоди, Толян, сейчас место сменю, чтоб видеть и двор, и тебя… Ты чего молчишь, спишь там?

      – Нет… Жду… – Кажется, ему стало хуже. Голос ослаб, звучал почти на пределе слышимости.

      – Эй, ты там не загнись раньше времени, – забеспокоился я, быстро прошел чуть вперед, поднялся на небольшую возвышенность. Отсюда двор скотофермы был виден как на ладони. Именно с этой точки сталкеры обычно рассматривали лежащий в кормовой хабар, утирали слюни и шли дальше по своим делам.

      Вооружившись биноклем,