Чёрный дым. Ирина Якубова

годня утром куплены путёвки в Хургаду. На четырнадцать дней. Трёхзвёздочный отель. Деньги на поездку давно копили, могли бы и раньше съездить, но в прошлом году дочь поступала в институт, а в позапрошлом жену не отпустили в отпуск одновременно с ним. Но теперь счастью уже ничего не мешало. После ночной смены Яранский поехал в турагентство и купил свою мечту. Дома никого не было. Сегодня ночью врач скорой помощи Яранский опять дежурил в бригаде с женой Ларисой, которая работала фельдшером. Но после дежурства Лариса уехала навещать престарелую маму в другой район, и обещала вернуться к вечеру. А дочка была в институте. Яранский заварил себе кофе, удобно устроился в кресле и погрузился в чтение очередной книги про Египет под названием: "Секрет фараона" известного английского египтолога. Много книг уже перечитал Яранский про древнюю египетскую цивилизацию, и мечта побывать на родине великих фараонов, увидеть своими глазами пирамиды в Гизе, прикоснуться руками к стенам древних храмов Луксора, спуститься в гробницы города мёртвых и посетить Каирский Национальный Музей не давала ему покоя. Он буквально бредил предстоящим путешествием, и теперь, когда до мечты оставалось рукой подать, испытывал приятное волнение и лёгкий трепет. Прочитав несколько страниц, Яранский почувствовал, что его клонит в сон. За окном расцвело апрельское утро, и в этот самый момент доктор ощутил себя самым счастливым человеком на свете. Он подумал о том, что у него есть всё, о чём только можно мечтать: любимая верная жена, красавица и умница дочь – студентка-первокурсница медицинского. Решила пойти по стопам родителей, тоже спасать человеческие жизни. И Яранский очень гордился тем, как хорошо воспитал дочь. В общем, дом – полная чаша. Редко найдёшь семью, в которой царит такое взаимопонимание между супругами. Практически ни одной ссоры за двадцать один год брака! Вместе дома, и на работе в одной бригаде. Он – врач, она – фельдшер, его правая рука. И не надоедают друг другу. Вот ведь как бывает. А на дочь свою единственную нарадоваться не могли Яранские. Умная, проницательная, целеустремлённая… Размышления Яранского прервал скрип замка входной двери. Лёгкой бабочкой впорхнула в квартиру Анжела, и быстрыми шагами направилась на кухню.

      – Дочка, ты чего так рано? – спросил из зала Яранский.

      – А, пап, ты дома? Да две пары было, а с третьей я отпросилась, неважно себя чувствую.

      – Что случилось? – обеспокоенный Яранский поднялся и пошёл за Анжелой на кухню. Она быстрыми движениями распаковала какую-то коробочку и сунула в рот таблетку.

      – Что ты пьёшь? – с тревогой в голосе проговорил Яранский. – Ты уверена, что тебе это можно? – он взял в руки коробку с лекарством и прочитал название, затем вытащил инструкцию.

      – Папуль, ну хватит уже трястись надо мной. Горло заболело. Этот антибиотик широкого спектра действия, всего по одной таблетке в день пить. Курс три дня. Хочу завтра зачёт досрочно сдать, а то до июня сессию сдать не успею, и плакало наше путешествие… – Анжела улыбнулась. – Шучу пап, всё я сдам. Хочу досрочно сдать химию и латынь уже в мае, и тогда на июнь останется всего два экзамена. Зачёты тоже планирую на май.

      Анжела продолжала щебетать своим тоненьким ангельским голоском, а в груди у Яранского как-то неприятно защемило. Дочь была аллергиком. Не переносила почти все лекарства. С самого рождения у неё был диатез, щёки покрывались красной коркой чуть ли не от всей еды. Сидели на строгой диете. В раннем детстве присоединилась аллергия на домашнюю пыль, шерсть животных, пыльцу растений. А уж про лекарства и говорить нечего. Что не примет: сыпь, отёк глаз, кашель и одышка. Поэтому и берегли свою дочь Яранские от любого лечения и, соответственно, от всех болезней. Даже палку перегибали иногда. Всё переживали, чтоб не продуло, чтоб в реке не перекупалась, под дождём не промокла, да ноги не промочила. Контролировали каждый шаг своей девочки. Анжела не обижалась, понимала родителей и покорно надевала шапку по самые брови, по двое штанов с начёсом, да по три свитера зимой.

      Анжела вышла из кухни, а Яранский принялся читать инструкцию к препарату. Не успев дочитать абзац "Показания к применению", Яранский услышал из зала сдавленное хрипение и грохот падающего тела. Он бросился в комнату и увидел дочь, лежащую на спине со скрещенными на груди руками. Тело выгнулось дугой. Лицо Анжелы было мертвенно бледным, а губы синими. Крылья носа раздувались как паруса, вены на шее вздулись канатами. Она судорожно пыталась сделать вдох. В широких круглых глазах читался ужас и мольба о помощи. Изо рта Анжелы вырывались свистящие стоны. Яранский понял, что случилось самое страшное – у дочери анафилактический шок. Яранский боялся этого как огня и, как врач, был готов к тому, что такое может случиться. Дома был весь арсенал противоаллергических средств и всего, что нужно для реанимационных мероприятий. Яранский кинулся в кухню, достал аптечку, мгновенно набрал в шприц четыре ампулы преднизолона и вернулся в комнату. Он старался отбросить эмоции, представить, будто перед ним кто-то другой, а он выполняет обычную работу. Руки Яранского тряслись, а в груди бешенно колотилось сердце. С первого раза удалось попасть в вену, и живительное лекарство потекло в кровь Анжелы. Яранский расстегнул блузу дочери и прижался ухом к груди: сердцебиение было редким и едва уловимым. Он снова взглянул на лицо дочери,