Право палача. Леда Высыпкова

о его будущем, – господин Лейт опустил глаза, и их серая искорка утонула в тени ресниц.

      – Остаться без мамы очень горько. Но думаю, вы – замечательный отец, раз даже моей судьбой решили озаботиться.

      – Надеюсь, господь и правда одарил меня талантом родительства. По крайней мере, я не жалею никаких средств ради счастья моего Роберта. Сын – продолжение меня. Моё бессмертие.

      «Поэтично, – распробовала Клавдия фигуру речи, – наверное, о возрасте спросить будет не слишком учтиво. Но раз Лейту самому едва за тридцать на вид, то сын его – ещё совсем ребёнок».

      Дом мецената показался Клавдии очень изысканным и поразительно светлым. Стены в нём были выкрашены в самые модные цвета, в некоторых комнатах были прелестные тканевые обои. В изразцовых камельках потрескивал огонь, их топили не углём, а дровами, отчего в воздухе царил пряный запах тлеющего луба. Девушку проводили в её комнату, и она сразу догадалась, что раньше покои принадлежали матери Роберта. На стенах остались вышивки в рамках, в комоде – бельё. Клавдия дождалась, когда горничная уйдёт и осмотрелась тщательнее. Внимание привлекало огромное круглое окно напротив кровати, которое, наверняка, стоило целое состояние. Оно глядело на юг, а значит, ни рассвет, ни закат не тревожили сна прежней обитательницы.

      Графиня принялась приводить себя в порядок, обдумывая случившееся с ней. Копна рыжих волос была тяжёлой и вечно рушила все причёски, которые она пыталась соорудить, вонзая шпильки дюжинами, вот и теперь едва не рассыпалась от тряской езды. «Впрочем, ничего страшного, – думала Клавдия, вынимая их, – утратить накладные пряди – вот настоящее фиаско. А все мои, на счастье, растут из головы. Вышло бы неловко, но очень красиво. Ах, о чём только я думаю в такой час! Нужно сосредоточиться на серьёзном».

      С одной стороны, родителей поместили в крепость, с другой – не подвергли насилию. Многих аристократов арестовывали, выясняли необходимое и отпускали. Никто из родных Клавдии не вращался в кругах радикальных роялистов. «Значит, всё обойдётся. Да только… – рука с костяным гребешком бессильно упала на колени, – Вернутся разговоры про замужество. Вернётся та трясина, в которой я уже не нахожу себе места. Кругом дурацкие препоны. То приличия, то честь фамилии, то воля старших. Господи, как невыносимо! Хорошо бы теперь постараться отвлечься хотя бы на один вечер, раз выпал шанс».

      Через несколько часов в дверь тихо постучали костяшками пальцев.

      – Мадам! – послышалось из коридора, – Господин Лейт приглашает вас отужинать.

      – Скажите, что я спущусь через минуту! – обрадовалась Клавдия.

      Она полагала, что к настоящему моменту её спаситель разжился новостями. Подобрав украшения к тёмно-фиолетовому платью, соответствующему лёгкой печали, юная графиня неспешно спустилась и её проводили в щедро освещённый зал.

      Гордон Лейт снова приветствовал её, учтиво привстав с резного стула.

      – Прошу к нашему столу! К сожалению, мой сын уже спит, и я представлю